Женская доля. Эпоха "Домостроя"
Муж жену бьет. Лубок. Из сборника "Русские народные картинки".
Чем оправдывается власть мужа?
Для традиционных обществ, к которым относится и допетровская Россия, свойственна патриархальная семья, где глава семьи - мужчина авторитарно господствовал над всеми домочадцами 1 . Авторитет главы семьи подкреплялся и позицией церкви, которая, опираясь на Евангелие, проводила параллель между властью Бога над Христом и Христа над людьми с властью мужа над женой: "Всякому мужу глава Христос, жене глава - муж, а Христу глава - Бог" 2 .
Такая власть главы семьи над женой и остальными домочадцами, включая право применять насилие по отношению к ним, не только нашла свое отражение в народных обычаях, но была обоснована религиозными поучениями и закреплена нормами канонического права.
В "Слове Иоанна Златоустого о добрых женах" власть мужа над женой объяснялась происхождением последней: "От мужа взята еси и той тобою да обладает, ты же в молчании повинися ему". Это произведение так определяло характер отношений между супругами: "Услышите жены заповеди Божия, и научитеся в молчании повиноватися мужем своим... И не супротивляйтеся жены мужем своим, но во всем покоряйтеся им, и повинуйтеся жены мужни воли" 3 .
Обязывая мужа учить и воспитывать супругу, "Домострой" указывал, что если муж "жены не учитъ...", то "о своей души не радит" и будет "погублен в сем веце и в будущем, и дом свой погубит", поэтому "добрый муж о своем спасении радит, и жену наказует...". В семье, в которой муж поучает жену "с любовию и благоразсудным наказаниемъ... все будет споро, и всего будет полно" 4 .
Рекомендации учительной литературы нашли закрепления в нормах канонического права. Так церковный устав князя Ярослава вменял мужу "казнить" жену в случае, если она у "мужа крадет", "клеть крадеть" и "аще жена будеть чародеица, наузница, или волхва, или зелейница" 5 .
Свидетельством глубокого проникновения в народное сознание мысли о необходимости применения насилия к жене являются пословицы и поговорки. Для сохранения семейного счастья они рекомендовали мужьям начинать воспитательный процесс сразу после женитьбы ("Бей жену в младости, покой будет при старости") и повторять наказание регулярно ("Бей жен к обеду, к ужину опять, чтобы щи были горячи, каша маслена") 6 .
Рекомендации по правилам наказания жены, которая по-мужнему "научению и наказанию не живет", подробно расписаны в "Домострое". Воспитывать провинившуюся рекомендовалось наедине, "а люди бы того не ведали и не слыхали". Суровость наказания должна была зависеть от размера вины, степени "ослушания, и небрежения". В любом случае супругу рекомендовалось только "плеткою вежливенько побить за руки держа". При этом муж должен был соблюдать сдержанность и бить "бережно" без гнева. В этом случае, считал автор, наказание достигнет цели, будет "и разумно и больно, и страшно и здорово". По выполнении своего супружеского долга муж обязан был жену "пожаловати, и примолвити" 7 .
"Домострой" запрещал даже "с сердца или с кручины" бить жену "по уху, ни по виденью не бити, ни под сердце кулаком, ни пинком; ни посохом не колоть; никаким железным или деревянным не бить", так как подобная суровость могла привести к тяжелым для здоровья последствиям: "слепота и глухота, и руку и ногу вывихнут, и перст, и главоболие, и зубная болезнь" 8 .
Жестокая правда жизни
В жизни мужья не всегда следовали этим "гуманным" советам. Многочисленные источники рисуют страшную картину внутрисемейного насилия, царившего в России. В большой семье в воспитательном процессе принимали активное участие не только законный супруг, но и его ближайшие родственники, чаще всего отец. Так, Матренка Климантова дочь сбежала из дома "для того, что де ее муж и свекор били и увечили" 9 . Крестьянин Гришка Попов жаловался, что его зять Ведений и сват Арист "не любя дочеришко моего, били и увечили на смерть без вины" 10 .
Иногда на помощь мужу приходили и другие родственники. Аксинья Гурьева, жалуясь на жестокость своего зятя по отношению к дочери Натальице, писала: "Зять мой, держит... свою женку, Натальицу незаконно: повсегда и з дядею своим с Иваном биють и мучат без вины" 11 . А Дарья Мазлыкова в насилии и грабеже обвиняла своего мужа Шумило и его брата Прокопия: "А он Шумило с тем братом своим с Прокопьем... пришод во дворишко ко мне, и меня... оне хотели убить полением до смерти..." 12
Бывали вопиющие случаи, когда пособником главы семьи становился его сын. Так, в явке посадского Устюжского человека Кузьмы Попова указывалось, что "выдал я Куземка свою падчерицу Олександру... за того Тимофеева...; и тот Тимофей с своим сыном падчерицу мою... держали незаконно, били ее не по делу" 13 .
Как показывает актовый материал, воспитательные методики тоже были далеки от рекомендованных "Домостроем". Вместо "вежливенького" и "бережного" наказания плетью в грамотах практически всегда говорилось, что жену не только били, но и увечили. Так, в уже упоминавшейся челобитной Григория Попова автор жаловался, что он дважды был вынужден забирать домой избитую до полусмерти дочь Иринку, а в третий раз "сват мой Арест... у соные правю руку долонь розшиб, и от того удара жилы и персты сволокло крюком, никакие работы работать не может; и сын его Ведений дочеришко мое бьючи изувечил, - руками и ногами немочна ж" 14 .
За что били жен?
Каковы же причины столь широкого распространения семейного насилия в России и его жестокости? Порой женщины давали повод для недовольства. Как указывал в своем "Описании путешествия в Московию" Адам Олеарий, в основе супружеских конфликтов бывало недостойное поведение самой жены: "Если между мужем и женой у них часто возникают недовольство и драки, то причиною являются иногда непристойные и бранные слова, с которыми жена обращается к мужу... Иногда же причиной является то, что жены напиваются чаще мужей или же навлекают на себя подозрительность мужа чрезмерной любезностью к чужим мужьям и парням. Очень часто все эти причины встречаются у русских женщин одновременно" 15 .
Актовый материал подтверждает слова Олеария. Так, пеший казак Семейко Лученин "зашол [застал] ... под клетью" свою жену Оксиньицу, когда "воровала [изменяла мужу] она с конным казаком с Первушкою Сидоровым" 16 . А стрелецкий десятник Нефед Сидоров жаловался, что его жена Онтонидка "для своего пьянсково воровства заложила свое ожерелье жемчюжное..., а иной... живот, шапку и серьги, она, не ведаю где, испроворовала безвесно" 17 .
Однако гораздо чаще женщина становилась жертвой семейного насилия без какого-либо повода с ее стороны. Иногда, опасаясь за свою честь, муж бил жену только по подозрению в супружеской измене. Так, Н.И. Костомаров писал, что ревнивый муж приставлял к супруге "шпионов из служанок и холопов, а те, желая подделаться в милость к господину, нередко перетолковывали ему в другую сторону каждый шаг своей госпожи" 18 .
В некоторых случаях мужья использовали побои для расторжения надоевшего брака, путем склонения жены к принятию монашества. Например, Гаврилка Олександров "бил и увечил розными муками на смерть" свою жену Татьяницу, пока она уже "силно беременна" не согласилась постричься в монастырь. А сам Гаврилка "как ее постриг неделю спустя на другой женился жене" 19 .
Побоями принуждали гулящие мужья своих жен платить их долги. Так, некий Авраамка, большой любитель азартных игр, "зернью играет, кабалы на себя наигрывает, а жену свою...бьет и мучит: с собою в те зерновые кабалы велит писатца" 20 . Пьянство мужей часто становилось проблемой для имущества и безопасности жен. Устюжанка Анна Осокина сетовала на мужа своего Клемента, который мало того что пропил двор на Устюге, "поносил неведомо куда из домишка" платье Аннино, и "всякой житейский завод...", так еще, как придет домой пьяный, ее "бедную бьет и увечит на смерть по многое время, и... хвалитца убийством" 21 . О распространении практики пьяного насилия в семье свидетельствуют и народные поговорки: "Дома сидят пьют да жену бьют" 22 .
Сильнее бьет - больше любит?
В России бытовало представление о взаимосвязи между крепостью супружеской любви и побоями. В качестве аргумента обычно приводится рассказ, содержащийся в "Записках о московитских делах" Сигизмунда Герберштейна. В нем говорится о том, что некий немецкий кузнец по прозвищу Иордан женился на русской, и супруга обвинила его в нелюбви к ней на основании того, что Иордан ее ни разу не побил. И как писал Герберштейн, "немного спустя он весьма жестоко побил ее", и позже "в этом занятий он упражнялся очень часто", пока "наконец, сломил ей шею и голени" 23 .
Однако здесь стоит согласиться с мнением Олеария, который заметил: "Чтобы, однако, русские жены в частом битье и бичевании усматривали сердечную любовь, а в отсутствии их - нелюбовь и нерасположение мужей к себе... этого мне не привелось узнать, да и не могу я себе представить, чтобы они любили то, чего отвращается природа и всякая тварь, и чтобы считали за признак любви то, что является знаком гнева и вражды..." 24 Многочисленные жалобы избитых жен и их родственников, обращенные представителям светской и духовной власти, говорят о том, что они не видели в проявлении мужней жестокости признаков какой-то особенной любви.
В актовом материале обращают на себя внимание многочисленные проявления немотивированной жестокости: "Били и увечили на смерть без вины", "биють и мучат без вины". Скорее всего причины семейного насилия коренились в особенностях общественных отношений в России в рассматриваемый период. Государство воспринималось правителем как личная вотчина, а все его подданные независимо от их социального статуса считались холопами государевыми. Аналогичным образом в собственной семье муж мог ощутить себя полновластным владыкой, имевшим право карать и миловать жену, отданную ему в безраздельную власть. Самоутверждаясь за счет бесправной супруги, мужчина частично компенсировал свое ущербное общественное положение. Поэтому многие главы семей в отношении к женам руководствовались принципом "убью и застегаю до смерти, яз над нею волен" 25 .
Жены в бегах
Вследствие бесчеловечного обращения жены бежали из семей, предпочитая скитания "меж двор" регулярным побоям. Так, Матрена Горбовских шесть лет жила в бегах, пока не была возвращена мужу Стенке 26 . "Неведомо куды" после постоянного битья "ушла безвесно" из дома жена Ивана Моховика Александра. И положение ее, по всей видимости, было столь отчаянное, что отчим Александры высказывал подозрение о возможном суициде несчастной женщины ("в воду потопитца") 27 .
Если же жертва семейного насилия не уступала требованиям мужа принять постриг или у нее не хватало сил и храбрости уйти из семьи, все могло закончиться серьезными увечьями, как в случае с Иринкой Поповой, которую муж изувечил так, что она "руками и ногами немочна" стала 28 .
Порой угрозы мужа убить жену реализовывались на практике. Супруг, как писал Н.Н. Костомаров, мог бить жену по десять раз на день, и тогда она умирала медленно 29 . А мог убить ее сразу в состоянии алкогольного опьянения, как это сделал, например, стрелец Еремеев 30 . Бывали случаи, когда мужья лишали жен жизни в состоянии аффекта. Например, Ивашко Долгой "убил де ту жену свою до смерти за то, что она от него воровала блудно" 31 , а крестьянин Баженов за то, "что утаила она у него два аршина сукна сермяжного" 32 .
Что касается ответственности мужа за убийство своей жены, то она отличалась мягкостью и зависела от степени виновности самой жертвы. Так, упоминавшийся выше стрелец Еремеев, убивший жену беспричинно, был казнен "смертию". А пьяный стрелец, зарезавший супругу "за невежливые слова", и крестьянин Баженов - за утайку аршина сукна - убили жен "не за великое дело", но все-таки не без вины со стороны погибших, поэтому были приговорены к отсечению левой руки и правой ноги, а потом переданы на поруки 33 . Причина же убийства жены Ивашкой Долговым показалась судьям настолько уважительной ("она от него воровала блудно"), что "за смертное убивство" было "учинено ему, Ивашке, наказание бить кнутом и отдать на чистые поруки" 34 .
Таким образом, русской семье допетровского периода были свойственны патриархально-авторитарные отношения, характерной чертой которых являлось господство мужа над женой и другими домочадцами. Распространению семейного насилия способствовала практически безграничная власть мужа над женой, часто вырождавшаяся в произвол, и низкий уровень юридической ответственности за семейное насилие.
1. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начала XX в.). СПб, 2003. Т. 1. С. 267.
2. Библия книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. М., 1968. С. 212.
3. Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. СПб., 1897. Вып. 3. С. 119.
4. Домострой. Сильвестровского извода. СПб., 1891. С. 27-29, 38.
5. Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1984. Т. 1. С. 191.
6. Архив историко-юридических сведений относящихся до России, издаваемый Николаем Калачовым. М., 1854. Кн. 2. Ч. 2. С. 78.
7. Домострой. С. 37-38.
8. Там же. С. 38.
9. Русская историческая библиотека. СПб., 1890. Т. 12. Ч. 1. Стб. 858.
10. Там же. Стб. 867.
11. Русская историческая библиотека. СПб., 1908. Т. 25. Кн. 3. Стб. 36
12. Там же. Стб. 89.
13. Там же. Стб. 123.
14. Русская историческая библиотека. Т. 12. Ч. 1. Стб. 867.
15. Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб., 1906. С. 218-219.
16. Русская историческая библиотека. СПб., 1884. Т. 8. Стб. 561.
17. Русская историческая библиотека. СПб., 1894. Т. 14. Ч. 2. Стб. 79-80.
18. Костомаров Н.И. Очерки домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI-XVII столетиях. СПб., 1860. С. 104.
19. Русская историческая библиотека. СПб., 1875. Т. 2. Стб. 947.
20. Русская историческая библиотека. Т. 14. Ч. 2. Стб. 740.
21. Русская историческая библиотека. Т. 25. Кн. 3. Стб. 305.
22. Архив историко-юридических сведений, относящихся до России. С. 94.
23. Герберштейн С. Записки о московитских делах. СПб., 1908. С. 73-74.
24. Олеарий А. Указ. соч. С. 219-220.
25. Русская историческая библиотека. Т. 14. Ч. 2. Стб. 740.
26. Русская историческая библиотека. Т. 12. Ч. 1. Стб. 858-860.
27. Русская историческая библиотека. Т. 25. Стб. 123.
28. Русская историческая библиотека. Т. 12. Ч. 1. Стб. 867-874.
29. Костомаров Н.И. Указ. соч. С. 106.
30. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1991. Кн. VII. Т. 13-14. С. 127.
31. Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т. 1. С. 586.
32. Соловьев С.М. Указ. соч. С. 127.
33. Там же.
34. Полное собрание законов Российской империи. Т.1. С. 586.
Наиболее полно и развернуто правила этикета для женщин из боярских, дворянских и богатых купеческих семей были отражены в «Домострое» — сборнике поучений, наказов и советов, созданном во времена правления Ивана Грозного. По сути, «Домострой» был развернутым справочником по организации домашнего хозяйства, во главе которого стоял мужчина — глава семьи.
В «Домострое» многие рекомендации, касающиеся женщин, формулировались как советы мужу, который должен обеспечить соответствующее поведение супруги. «Следует мужьям воспитывать жен своих с любовью примерным наставлением: жены мужей своих вопрошают о всяком порядке, о том, как душу спасти. Богу и мужу угодить и дом свой подобру устроить, и во всем покоряться мужу; а что муж накажет, с любовью и страхом внимать и исполнять по его наставлению… Да всякий бы день у мужа жена спрашивала да советовалась обо всем хозяйстве, припоминая, что нужно. А в гости ходить и к себе приглашать и пересылаться только с кем разрешит муж».
Составители «Домостроя» главные добродетели женщины видели в религиозности, полном подчинении мужу, заботе о семье и трудолюбии. По их мнению, именно такая жена — «добрая, трудолюбивая, молчаливая — венец своему мужу». Видимо, и в те времена россиянки отличались излишней разговорчивостью, не даром же молчаливость фигурирует как одно из главных качеств женщины.
Пожалуй, больше всего советов связано с ведением женой домашнего хозяйства, вплоть до содержания конкретных меню на разные дни недели. Если следовать «Домострою», женщина должна была весь день «крутиться» как белка в колесе: «Сама хозяйка ни в коем случае и никогда, разве что занедужит или по просьбе мужа, без дела бы не сидела, так что и слугам, на нее глядя, повадно было трудиться».
Любопытно, что «Домострой», следуя религиозным требованиям, регламентировал даже интимную жизнь, но советы давал мужчине, так как в этом случае женщина была в его полной зависимости: «Люби и жену свою и в законе живи с ней по заповеди господней: в воскресенье, и в среду, и в пятницу, и по праздникам господним, и в Великий пост близости избегайте, живи добродетельно, в посте и в молитве, и в покаянии».
Естественно, что женщинам запрещалось многое из того, что считалось обычным для мужчин. Для них был даже введен своеобразный сухой закон: «А у жены решительно никогда никоим образом хмельного питья бы не было: ни вина, ни меда, ни пива, ни угощений. Питье находилось бы в погребе на леднике, а пила бы жена бесхмельную брагу и квас — и дома, и на людях. Если придут откуда женщины справиться о здоровье, им тоже хмельного питья не давать, да и свои бы женки и девки не пили допьяна и в людях и дома. Жене же тайком от мужа не есть и не пить, захоронков еды и питья втайне от мужа своего не держать».
Эти патриархальные отношения, глубоко укоренившиеся в русской жизни, стал решительно ломать Петр I. В первую очередь он заставил бояр одеть своих жен и дочерей в европейские платья и вывести их в свет — на ассамблеи и различные увеселения. На петровских ассамблеях вино подавали всем, в том числе женщинам и девицам. А не выпить, если тост провозглашал сам император, было нельзя. Можно представить, какими обалделыми глазами глядели бояре на своих далеко не грациозных супружниц, которые, после принятия нескольких чаш спиртного, выделывали замысловатые па в танцах.
При Петре женщины оказались вовлеченными в общественную жизнь, где вынуждены были вести себя, подражая европейским правилам, правда, в том виде, как эти правила толковал царь-реформатор. Но и монарх был не всесилен, в семейном кругу «Домострой» продолжал царствовать еще многие десятилетия.
К середине XVIII века домостроевские традиции стали исчезать и из семейной жизни дворян. Особенно быстро этот процесс пошел в годы правления Елизаветы и Екатерины II. Теперь молодое поколение дворянок было с детства обучено языкам, среди которых основным считался французский. В страну буквально хлынули французские книги, французские моды, французские манеры и нравы. В дворянской среде нарасхват шли «французики из Бордо», которым поручали воспитание детей. Если научить языку бывшие парикмахеры, лакеи и модистки еще как-то могли, то настоящим аристократическим манерам — вряд ли. Не зря же представители французской знати, устремившиеся в Россию в период революционных потрясений в своей стране, отмечали у русских барышень какую-то неестественную жеманность и стремление слепо и без разбора следовать всему французскому. В России даже прижились характерные для Франции женские дуэли.
В обществе сложились определенные нормы поведения, которых должна была придерживаться светская женщина. В основном они базировались на аналогичных европейских нормах этикета, но впитали в себя и собственно российский колорит. Как ни странно, в них сохранились и отголоски «Домостроя». Считалось, что после замужества руководить светскими отношениями женщины должен супруг. Ему вменялось в обязанность проводить с ней по возможности больше времени, сопровождать её при выходах в свет и предостерегать от нежелательных и компрометирующих контактов и связей.
Собственно, с мужем женщины должны были выезжать на балы и приемы, посещать увеселительные места: театры, рестораны, скачки и т. п. Допускалось, что женщину может сопровождать мужчина, которому доверяет муж, хотя это и было относительно условно. В обществе спокойно смотрели на то, что некоторые женщины стали жить отдельно от мужей. Этому было оправдание, так как получить развод в России было неимоверно сложно, его давала только церковь. Даже императоры не желали вмешиваться в этот процесс. С молчаливого согласия супруга женщина могла завести любовника и даже выезжать с ним в свет. Если же развод состоялся, и его виновницей была признана женщина, её переставали принимать во многих домах. Поэтому женщины очень неохотно шли на развод, если не были уверены в скором новом замужестве.
В любые места женщина могла ходить в сопровождении своих детей, даже малолетних, в этом случае сопровождение мужчины не требовалось. С детьми женщина могла путешествовать и ездить лечиться на воды. На балы и приемы можно было выезжать с дочерью, которую мать была обязана выводить в свет. Без всякого сопровождения или в обществе другой женщины можно было ходить в магазины, к портнихе, в церковь, совершать визиты к родственникам, дамам и людям в возрасте.
Определенные ограничения накладывались только на молодую жену в первые месяцы после свадьбы. В это время она могла выезжать только в сопровождении мужа. Если же он физически не имел такой возможности, считалось приличнее отложить визиты, чем совершать их в чьем-то сопровождении. Исключение делалось только для визитов со свекровью, с ней молодая жена могла выезжать даже на балы. В отсутствии мужа молодая жена могла принимать только родственников, женщин и общих с супругом друзей, но, как правило, не ранее, чем через месяц после свадьбы. Если после свадьбы супруг надолго уезжал, молодая жена должна была переезжать к его родителям. В семье мужа первое время должна была жить и молодая вдова, если у неё не было детей.
Светский этикет регулировал многие стороны жизни дворянок, но особенно скрупулезно — внешний вид, поведение в общественных местах и совершение визитов. Чаще всего, это были неписанные требования, которые общество приняло к исполнению. Естественно, что этикет не был чем-то застывшим, он постоянно изменялся, с середины XIX века, как правило, в сторону упрощения. Но по отношению к женщинам светский этикет всегда был относительно лоялен, одним из главных требований было наличие сопровождающего, который нес ответственность за свою спутницу. Как ни странно, формально считалось, если женщину «сопровождает» малолетний сын, она находится под его покровительством.
К концу XIX века, когда дворянство стремительно утрачивало свои позиции в обществе, нравы стали значительно свободнее. Многие требования этикета, ранее казавшиеся незыблемыми для дворянок, стали терять обязательность. Появились женские организации, выступавшие за отмену всех условностей и полное равноправие с мужчинами. Окончательный же удар по дворянскому этикету был нанесен в 1917 году. Его еще какое-то время пытались придерживаться только на территориях белых армий, а затем и в эмиграции.
В наше эмансипированное время робко предпринимаются попытки возродить кое-что из давно забытого, появились даже дворянские собрания. К сожалению, эпоха, когда женщины были женственны, а мужчины мужественны и готовы защищать женскую честь на дуэлях, безвозвратно ушла в прошлое.
Русская семейная традиция имеет долгую историю, которая в конечном итоге воплотилась в XVI веке в «Домострое». В эпоху централизации Руси, когда вся сфера общественной жизни нуждалась в упорядочивании, на свет появилась так много критикуемая в нынешнее время замечательная книга Домострой.
Книга, в которой содержались правила и нормы поведения в семье и частной жизни, предписывающие как поступать в разных житейских ситуациях. Как записано в заголовке одного из списков «Книга, называемая Домострой, имеет в себе вещи очень полезные, поучения и наказания всякому христианину, мужу и жене, и детям, и прислуге». Само словосочетание «домострой» появляется в русском языке как соответствие греческому «экономика» (ойкос – дом, номос – закон, правление).
В Домострое нарисована картина русской жизни и семейного быта, кодекс норм поведения в отношениях мужа и жены, родителей и детей, хозяев и слуг, и всех их вместе к Богу и властям.
По Домострою государство, Церковь и семья связаны неразрывно. Государство стоит на твердом фундаменте – семье, и как во главе государства стоит государь, т. е. Царь, так во главе семьи стоит государь, т. е. муж, глава и хозяин всему дому. Слово «государь» в том и другом случае употребляется в одном значении. На уровне семейного хозяйства повторяется государственная монархическая система управления и подчинения. Эта норма соответствует Священному Писанию. Ибо, по словам апостола Павла «не муж от жены но жена от мужа; и не муж создан для жены, но жена для мужа». (1 Кор11.8-9)
Владыка дома, государь в своем «семейном государстве», призван думать «не об одном себе», а обо всех членах. За них он ответственен перед Богом и будет держать ответ на Страшном суде. Обязанность и ответственность перед Богом, Царем, обществом за семью и дом давали хозяину широкие права. Он был в праве наказывать, прощать, наставлять. Чтобы научить «рассудительной ко благу и правильной жизни», он должен был содержать всех домашних в строгости.Домострой рекомендует непослушных вразумлять поначалу «рассуждением», а если не поможет, то «плетью постегать», бить «вежливенько», «за руку держа». Поэтому лучше наказывать без гнева, наедине, чтобы не обидеть, а после наказания пожалеть. «…отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении наставлении Господнем» (Еф. 6.4), «Отцы, не раздражайте детей ваших, дабы они не унывали» (Кол. 3.21), говорит Апостол Павел.
Детей Домострой с раннего детства приучал воспитывать на православных христианских ценностях, при этом наказывая его за провинности. Это характерно для всего Средневековья, когда детей с пеленок воспитывали в спартанском духе, и взгляд на ребенка был, как на маленького взрослого. Наказания в Домострое существуют лишь как крайняя мера, а родительская любовь проявляется, прежде всего, в заботе о нравственном воспитании, приучении к труду, материальном обеспечении (приготовление для дочерей приданное «не вдруг», а заранее, по словам апостола: «Не дети должны собирать имение для родителей, но родители для детей». (2 Кор. 14)
Отношения повиновения распространялись на всех живущих в доме: перед его владыкой все были как дети. Именно так учит апостол Павел детей: «Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего требует справедливость» (Еф.6.1), «Дети, будьте послушны родителям вашим во всем, ибо это благоугодно Господу». (Кол.3.20) Главная обязанность детей – любовь к родителям, полное послушание в детстве и юности и забота о них в старости. Избивающий родителей подлежал церковному отлучению.
Жена в доме – государыня, вторая в семейной иерархии. Она должна была «прислушиваться к мужу», покоряясь ему во всем, советуясь «как на люди ходить, и к себе гостей приглашать, и с гостями беседовать». Нельзя сказать, что жена была лишена некоторой самостоятельности, но вся ее жизнь, впрочем, как и мужа должна быть направлена на семейное благополучие. Положение жены, опоры мужа в доме, определялось ее многочисленными обязанностями. Сферы мужа и жены различались: он заготавливал, был кормильцем, она сберегала, на ее плечах лежала организация хранения вещей и продуктов. Добрая жена своими неустанными трудами (готовка, рукоделие, уборка, стирка) собирает богатство дома. Такую хозяйку Домострой ставит очень высоко, дороже «камня многоценного» , «добрая жена хвала мужу и честь».
Домострой содержит многочисленные наставления о том, как государю и государыне вести хозяйство. Быт предстает со страниц Домостроя со многими конкретными подробностями. Через хозяйственные предписания поступают деловые и житейские советы, характеризующие личностные ориентиры в обществе того времени. Всякий человек может жить по своему достатку: «Всякий человек, богатый и бедный, великий и малый, по своему достатку и по своему имению…какой двор содержать и всякий запас, по этому и людей содержать и всякий обиход, по тому и есть, и пить, с какими людьми сходиться».Хороший хозяин, независимо от его социального статуса, а, руководствуясь в первую очередь, своими доходами, заблаговременно делает запасы впрок, в случае неурожая и подорожания не быть застигнутым врасплох. Домострой содержит в себе и «Лечебник из многих мудрецов. О различных лечебных средствах, способствующих здоровью человека».
Домострой осуждает расточительность и призывает к бережливости. Это выражается в подробнейших советах о том, как мыть, считать и убирать посуду, шить с запасом, на вырост одежду (поскольку рождаемость была высокой), убирать праздничное платье, сохранять для сирот и нуждающихся вещи. Все это характерно для XV и XVI вв., когда и эпоха, общество и люди не были заражены потребительством .
Домострой . Подворье зажиточного горожанина, купца или ремесленника, (соответствие современному среднему классу) кого есть прислуга, в Домострое не огораживается от всего мира высоким забором. Оно было связано с рынком в экономическом отношении, а в плане человеческих взаимоотношений – с соседями. В Домострое предусматривалась соседская помощь и взаимовыручка, вплоть до того, что «что если у соседа не достает семян, лошади или коровы, или налоги нечем платить, надо ему ссудить и помочь, и если у тебя самого не хватает, сам займи, а нуждающемуся помоги». Для роста населения необходимо, чтобы в семье было минимум трое детей – двое воспроизводят родителей, третий увеличивает численность. Традиционные семьи в России отличались многодетностью, это было необходимо для выполнения многочисленной работы по хозяйству. О прерывании беременности не могло быть и речи. Большое количество детей к тому же гарантировало продолжение и распространение рода.
Идеалы Домостроя на долгие годы оказывали влияния на традиционную семью в России. Эти идеалы живы и в некоторых крепких православных семьях и по сей день.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
Как посуду всякую хранить
в полном порядке, и все, что в избе,
и все хоромы содержать хорошо
в чистоте; как хозяйке в том слуг
наставлять, а мужу за женой в этом
приглядывать, поучать ее
и страхом спасать
Стол и блюда, и поставцы, и ложки, и всякие сосуды, ковши и братины, избу затопив с утра и воды согрев, перемыть, и вытереть, и высушить. После обеда и вечером также. А ведра, и ночвы, и квашни, и корыта, и сита, и решета, и горшки, и кувшины, и корчаги также вымыть и выскрести, и вытереть, и высушить, и положить в чистом месте, где положено им быть. Сосуды всякие и утварь всегда должны быть чисты и сосчитаны, а по лавкам, и по двору, и по хоромам посуду бы не разносили, поставцы, и блюда, и ложки, и ковши, и братины на лавке и по избе не валялись бы, но лежали бы там, где положено, - в чистом месте, опрокинутые ниц. А если в посудине осталось что из еды или питья, так то покрыто бы было чистоты ради, и вся посуда с едой, и с питьем, и с водою, и квашня замешанная, - всегда бы все было накрыто, а в избе и завязано - от сверчков и от всякой нечистоты. А поставцы, и блюда, и ложки, и братины, и ковши, и всякие сосуды лучшие - серебряные, оловянные, деревянные - держать под замком и в надежном месте, и коли гости или праздник - для добрых людей к столу вынимать. После пира же пересмотреть, перемыть, пересчитать и снова убрать под замок, а повседневную посуду хранить, как прежде писано.
А в избе и стены и лавки, пол и окна, и двери, и скамьи , и в сенях, и на крыльце точно так же все вымыть, и вытереть, и вымести, и выскрести, чтобы чисто было всегда. И лестница, и нижнее крыльцо тоже были б чисты, а перед нижним крыльцом соломы положить, чтобы грязные ноги отирать, тогда и лестница не загрязнится; а у сеней войлок положить с той же целью, грязь обтирать. В грязную погоду у нижнего крыльца солому сменять, грязную убирать и новую класть, да и у сеней велеть войлок прополоскать и высушить, и снова туда же положить. Вот потому-то у добрых людей, у хозяйственной жены всегда дом чист и прибран.
Во дворе и перед воротами на улице слуги всегда подметают сор, а в грязь расчищают, а зимой снег разгребают. А щепки и опилки и прочий хлам прибирать, чтобы всегда все было в порядке и чисто. В конюшне же, и в хлеву, и в остальных всех службах устроено все как следует, упрятано и вычищено и подметено. В такой ухоженный и устроенный дом к добрым людям входишь, как в рай.
За всем тем и за всем порядком следить должна жена да наставляла бы слуг, и добром и лихом, а коли не понимают слова - и ударить не грех. А увидит муж, что непорядок у жены и у слуг, или не так все, как в книге этой изложено, сумел бы свою жену вразумлять да учить полезным советом; если внемлет и так все и делает, - любить и жаловать, но если жена науке этой, наставлению его не последует и того всего не исполняет, о чем в этой книге сказано, и сама ничего из сказанного не знает и слуг не учит, должен муж жену свою наказывать, наедине вразумлять ее страхом, а, наказав простить и приласкать, и любовью наставить и рассуждением, но при этом мужу на жену не гневаться, а жене на мужа - жить им всегда в любви и в согласии.
А слуг также, по вине смотря и по делу, учить и наказывать и раны возлагать, а наказав, пожалеть. Госпоже же пристало за слуг просить во всем мужа рассудительно, тогда у слуг и надежда есть. Но если слову жены, или сына, или дочери слуга не внимает, наставление отвергает, не слушает и не боится их, и не делает того, чему муж, или отец и мать его учат, то плетью постегать, по вине смотря, да не перед людьми, наедине поучить, поучив же, поговори с ним и пожалей, но никогда не гневаться вам друг на друга. Ни за какую вину ни по уху, ни по лицу не бить, ни кулаком под сердце, ни пинком, ни посохом не колоть, ничем железным и деревянным не бить. Когда в сердцах или с кручины так бьют, многие беды от того случаются: слепота и глухота, и руку и ногу и палец вывихнут, наступают головные боли и боль зубная, а у беременных женщин и дети в утробе повреждаются.
В наказание бить плетью, - и разумно и больно, и страшно и здорово. Если же вина велика, и за ослушание и небрежение - рубашку снять и, за руки держа, плетью высечь, сколько нужно по вине смотря, да побив, поговорить по-доброму. И сделать все так, чтобы и гнева не было, и люди бы о том не слыхали, и жалобы бы о том не было. Да никогда бы не было брани, и побоев, и гнева на слуг по оговору из-за вражды без должного розыску. Если будет донос, или расскажет кто о неправедном, или свои у тебя подозрения, - виновного наедине допроси по-хорошему: искренне покается, без всякого лукавства - с милостью накажи, да прости, по вине смотря; но если в деле не виноват, оговорщикам уж не попустительствуй, и впредь вражды такой чтобы не было. А если по вине и по справедливому розыску виновный не кается и не плачется о грехе своем и о вине, тут уж наказание должно быть жестокое, чтобы был виновный в вине, а правый в правде, а всякому греху покаяние.
Простые вещи - самые трудные. Например, что может быть проще, чем любить детей? Не чужих, даже - своих, собственных, родных кровиночек, без которых мы жизни не мыслим. Казалось бы, и говорить тут не о чем: мы их любим, как никого больше на этом свете. Но… откуда же тогда столько проблем у молодежи? Почему эти, столь любимые нами, дети, вырастая, так трудно находят свой путь в жизни, а порой - и вовсе с этого пути сбиваются? Быть может, мы просто как-то не так их любим? И эта любовь наша на поверку оказывается не любовью вовсе, а чем-то еще, что нам просто очень хотелось бы считать любовью? И наконец, самый главный вопрос: как же родителям правильно любить своих детей? Обо всем этом мы предлагаем читателю порассуждать вместе с нашими авторами.
Сегодня предлагаем Вашему вниманию статью историка Дмитрия Володихина - о воспитании детей по «Домострою».
Правда ли, что «Домострой» призывает самым строгим и беспощадным образом воспитывать детей? Действительно ли эта книга противоречит всем гуманистическим ценностям? И есть ли в ней место христианской любви?
Крестины. А. Е. Карнеев
«Страшная-страшная» книга
Для образованного русского наших дней «Домострой» - это «мрачный бренд». Сторонник либерального мировидения скажет о нем: «Энциклопедия разнузданной жестокости в семейной жизни! Свидетельство варварства и умопомрачительной грубости нравов в этой стране! Программа воспитания детей и утверждения семейной гармонии с помощью побоев! Надеюсь, все помнят, что там рекомендуется применять телесные наказания к жене, детям и слугам?» Носитель ультрапатриотичес-ких ценностей отзовется об этой книге в ином ключе, но суть его отзыва будет звучать не менее радикально: «Энциклопедия порядка и дисциплины. Рациональное домостроительство в нашей стране. Программа воспитания и утверждения семейной гармонии в рамках правильной иерархии. Надеюсь, все помнят, что там рекомендуется применять телесные наказания к жене, детям и слугам? Не то, что сейчас…»
Рукоприкладство и порка - вот единственный «рецепт» семейного благополучия из «Домостроя», который намертво вызубрило современное общество. Редко кто вспомнит иные наставления оттуда.
Разве что специалисты по древнерусской литературе…
Между тем книга - не о том. Даже в самой малой мере она не писалась как руководство по избиению домашних. Этой чрезвычайно богатый памятник, где воспитание битьём - частность, маргиналия на полях. В центр же всего повествования там поставлено воспитание вообще.
При этом нормы, которые утверждает «Домострой», мягче действительных обычаев того времени. В книге, например, ясно сказано: не следует бить по глазам или по ушам, «под сердце кулаком», деревянными и железными предметами, что нельзя «посохом колоть», что сечение не должно приводить к порче здоровья и т. п. Иначе говоря, концентрируя опыт эпохи, «Домострой» налагал табу на безрассудное свирепство.
Эти ограничения могут в наши дни показаться мелочью, незначительной коррекцией громадного явления. Своего рода попыткой растопить айсберг с помощью фена. Но надобно понимать, как жила в ту пору Россия. Вся южная часть страны весной начинала трепетать от боязни татарских набегов; каждый год целая армия, а то и две-три армии выходили на юг, чтобы, если потребуется, встать насмерть, тормозя гибельное стремление очередной орды; воевали часто и на западе, и на востоке; быт Московской державы оказался крайне милитаризирован. Весь народ, от мала до велика, приучился драться, когда понадобится, - вот хоть прямо сейчас на этом месте.
В сущности, главными деятелями этого быта являются три фигуры. Во-первых, крестьянин, который молится то Богородице, а то каким-нибудь древним идолам в лесу, привычен к скотине и тяжелой работе, а вот галантному обхождению нимало не обучен. Во-вторых, воин, защищающий пахаря и владеющий львиной долей произведенного им хлеба, носящий оружие на боку и готовый в любой миг пустить его в ход. В-третьих, священник, иной раз едва грамотный, и, как говаривал святой Геннадий, архиепископ Новгородский, с трудом «бредущий по Псалтыри». Но только священник или, пуще того, монах способны хоть как-то смягчать сердца земледельца с задубелыми от тяжкой работы руками, с кожей, напитанной соками земли, и воина, с чьих ладоней годами не сходили мозоли от упражнений с оружием, который по зимней поре спал на ледяной земле, мало не прямо в снегу.
Только слово Божие могло поставить в их душах заслон жестокосердию, воспитанному десятилетиями такого быта. В ту пору люди боялись по ночам выходить на улицу без оружия. Закон, по слабости судебных органов, следствия и карательного аппарата, предоставлял право решать тяжбы с помощью поединка. Притом иной раз поединок превращался в беспорядочную свалку между сторонниками одного бойца и сторонниками другого…
Как сказать таким людям, живому железу, мол, не стоит шлепать младенчика, это негуманно? К какому семейному психоаналитику их отправить на исправительный курс? За совет по семейному укладу в чужом доме, думается, можно было запросто получить затрещину, а то и что-нибудь похуже.
Но вот появляется «Домострой», и там говорится на том языке, какой могли понять наши предки четыре с половиной века назад: «Люби жену, люби детей, соблюдай Заповеди, иначе ответишь перед Богом! Он видит каждый твой шаг, Он знает каждую твою мысль! Только позволь себе бесноваться, извергать гнев и лупить чем ни попадя по чему попало, и душа твоя взвоет на последнем суде! А будешь праведен, так ляжет на тебя милость Бога, Пречистой Богородицы и великих чудотворцев». Если же обратиться к языку самого «Домостроя», то в одной из первых его глав говорится: «Возлюби Господа от всей души, и страх Божий пусть будет в сердце твоем. Будь праведен и справедлив, и живи в смирении, глаза к земле опуская, ум же свой к небесам простирая. Пребывай в умилении к Богу и с людьми будь приветлив».
Иными словами, людям, самой историей и географией поставленным в положение, когда они всю жизнь проводят в суровых условиях, напоминают, что людьми они останутся, только помня о Боге, только любя Господа и в то же время боясь Его гнева.
И ведь работало. «Домострой» любили, «Домострой» почитали. До наших дней дошли десятки рукописных копий этого весьма объемного сочинения. Его продолжали переписывать и в XVIII веке, когда Россия познакомилась с воспитательными модами Европы. Эту книгу считали душеполезной на протяжении как минимум двух столетий, и она успела принести Русской цивилизации немало добра.
Итак, каково же оно, воспитание по «Домострою»?
Главный рецепт «Домостроя»
Прежде всего, «Домострой» - книга, регламентирующая домашний быт состоятельного человека. В первую очередь аристократа, дворянина, но также и купца или «выбившегося в люди» посадского ремесленника. Она содержит множество советов по «домоводству», по этике семейных отношений, по религиозному наполнению повседневности. И, разумеется, по воспитанию потомства.
Возвращение из города. А. И. Корзухин
«Домострой» возник не в один день, благодаря усилию талантливого писателя и публициста. Его рождение в окончательном виде связывают со знаменитым политическим деятелем времен Ивана Грозного Сильвестром - священником Благовещенского собора в Кремле. Сильвестр обращается с поучениями к сыну Анфиму, подавая «Домострой» как итог собственного жизненного опыта. Глава 64 - «Послание и наказание от отца к сыну» - точно принадлежит его перу. Однако в книге использован огромный пласт предшествующей поучительной литературы, как византийской, так и русской. Составитель (или составители) щедро черпал из Священного Писания, монастырских уставов, древнерусских учительных сборников, переводного сочинения Геннадия Константинопольского «Стословец». С этой точки зрения «Домострой» - действительно энциклопедия: сумма бытововых стратегий и нравственных образцов, накопленных к середине XVI века православной цивилизацией.
Этическое ядро «Домостроя» - христианское соединение веры, закона и любви. Законом обеспечивается порядок в доме, лад в делах, устойчивость в отношениях между людьми. Любовью смягчается сухость закона. Любовь же обогащает порядок благодушием и милосердием, без которых он непременно наполнился бы чертами деспотизма, обернулся бы мукой. Вера придает смысл всему зданию семейной жизни. Порядок воздвигается ради Христа. Любовь утверждается по образцу Его жертвенной любви к людям. Без веры в Господа и то, и другое лишается твердой опоры.
Воспитание по «Домострою» - это прежде всего воспитание в христианском духе, а вовсе не в духе палочной дисциплины. Книга прививает человечное отношение к чадам и домочадцам.
В начале ее от имени автора говорится: «Благословляю я, грешник… и поучаю, и наставляю, и вразумляю сына своего… и его жену, и их детей, и домочадцев: следовать всем христианским законам и жить с чистой совестью и в правде, с верой творя волю Божью и соблюдая заповеди Его, и себя утверждая в страхе Божьем, в праведном житии, и жену поучая, также и домочадцев своих наставляя, не насильем, не побоями, не рабством тяжким, а как детей, чтобы были всегда упокоены, сыты и одеты, и в теплом дому, и всегда в порядке… Если этого моего писания не примете и наставления не послушаете и по нему не станете жить и поступать так, как здесь написано, то сами за себя ответ дадите в день Страшного суда, я к вашим проступкам и греху не причастен, то вина не моя: я ведь благословлял на благочинную жизнь, и думал, и молил, и поучал, и писание предлагал вам…»
Вот так разнузданная жестокость! «Не насильем, не побоями, не рабством тяжким…»
Идеал семейной жизни по «Домострою» - исполнение Божьих заповедей между членами семьи и всеми, кто живет в их доме. Книга учит всех участников «семейного космоса» прежде всего именно этому. Вот слова, составляющие суть воспитания в традиции «Домостроя»: «Самому тебе, господину, и жене, и детям, и домочадцам - не красть, не блудить, не лгать, не клеветать, не завидовать, не обижать, не наушничать, на чужое не посягать, не осуждать, не бражничать, не высмеивать, не помнить зла, ни на кого не гневаться, к старшим быть послушным и покорным, к средним - дружелюбным, к младшим и убогим - приветливым и милостивым, всякое дело править без волокиты и особенно не обижать в оплате работника, всякую же обиду с благодарностью претерпеть ради Бога: и поношение, и укоризну, если поделом поносят и укоряют, с любовию принимать и подобного безрассудства избегать, а в ответ не мстить. Если же ни в чем не повинен, за это от Бога награду получишь. А домочадцев своих учи страху Божию и всякой добродетели, и сам то же делай, и вместе от Бога получите милость».
Главный «рецепт» домашнего лада здесь состоит вовсе не в том, чтобы кого-нибудь хорошенько отдубасить и тем запечатлеть в его памяти картину правильного поведения. Главный рецепт - научить. Иначе говоря, разъяснить правильность одного образа действий и неправильность другого.
Конечно, при этом «отец семейства» должен требовать послушания. И послушание возводится в один из главных принципов семейной жизни.
Автор «Домостроя» обращается по этому поводу к детям с увещеванием: «Чада, вслушайтесь в заповеди Господни, любите отца своего и мать свою, и слушайте их, и повинуйтесь им в Боге во всем, и старость их чтите, и немощь их и всякую скорбь от всей души на себе понесите, и благо вам будет, и долго пребудете на земле, за то простятся грехи ваши, и Бог вас помилует, и прославят вас люди, и дом ваш благословится навеки, и наследуют сыны сынам вашим, и достигнете старости маститой, в благоденствии дни свои проводя. Если же кто осуждает, или оскорбляет своих родителей, или клянет их, или ругает, тот перед Богом грешен и проклят людьми; того, кто бьет отца и мать, - пусть отлучат от Церкви и от всех святынь и пусть умрет он лютою смертью от гражданской казни, ибо написано: „Отцовское проклятье иссушит, а материнское искоренит“. Сын или дочь, непослушные отцу или матери, сами себя погубят и не доживут до конца дней своих, если прогневают отца или досадят матери».
Так бить или не бить?
Ну а как же битьё? Разве нет его в «Домострое»? Разве это миф, что автор книги рекомендует телесные наказания?
Нет. Вовсе не миф.
Однако порка преподносится там как печальная необходимость. Автор «Домостроя» ясно говорит: порку приходится применять в качестве крайней меры, за очевидную вину и лишь тогда, когда прочие способы воспитательного воздействия исчерпаны.
«Домострой» дает подробное разъяснение, при каких обстоятельствах глава семьи обязан применить строгость: «У добрых людей, у хозяйственной жены дом всегда чист и устроен, - все как следует припрятано, где что нужно, и вычищено, и подметено всегда: в такой порядок как в рай войти. За всем тем и за любым обиходом жена бы следила сама да учила слуг и детей и добром и лихом: а не понимает слова, так того и поколотить; а увидит муж, что у жены непорядок и у слуг, или не так все, как в этой книге изложено, умел бы свою жену наставлять да учить полезным советом; если она понимает - тогда уж так все и делать, и любить ее, и хвалить, но если жена науке такой и наставлению не следует, и того всего не исполняет, и сама ничего из того не знает, и слуг не учит, должен муж жену свою наказывать и вразумлять наедине страхом, а наказав, простить, и попенять, и с любовью наставить, и поучить, но при этом ни мужу на жену не гневаться, ни жене на мужа - всегда жить в любви и в согласии. А слуг и детей, также смотря по вине и по делу, наказать и посечь, а наказав, пожалеть».
Четко сказано: сила применяется к тем, кто «не понимает слова», кто пропускает мимо ушей наставление. Кроме того, вводится очень строгое ограничение на эмоциональную составляющую наказания: оно производится только бесстрастно. Страсть, вкладываемая в удары плеткой, губит душу того, кто эту плетку держит. Наказание, согласно «Домострою», никогда не должно быть результатом гнева или мести. За ним всегда должно следовать прощение и новое наставление. Тут нет места глуповатой простонародной сентенции: «Бьет - значит любит». Тут другое: наказывая детей, хозяин или хозяйка дома не оставляют любви к ним. Их строгость должна идти на пользу, а не во вред. И она не может иметь бесконечного продолжения. Конечно, для современного сознания и такие формы телесного наказания выглядят дико. Но во времена написания «Домостроя» это был очень серьезный прорыв именно к их гуманизации, к ограничению случаев их применения, к сдерживанию любителей распустить руки по любому поводу и без повода.
И снова про свирепство
Забота о детях вменяется родителям в обязанность. Притом отцу с матерью нельзя ограничиться одним лишь материальным обеспечением отпрысков. «Домострой», конечно, повелевает родителям скопить солидное приданое для своих дочерей. Отцу и матери надо заботиться о будущей невесте задолго до того, как она войдет в возраст замужества: «Рассудительные люди от всякой прибыли на дочь откладывают: на ее имя или животинку растят с приплодом, или из полотен, и из холстов, и из кусков ткани, и из убрусов, и из рубашек все эти годы ей в особый сундук кладут и платье, и уборы, и мониста, и утварь церковную, и посуду оловянную, и медную, и деревянную; добавлять всегда понемножку, а не все вдруг, себе не в убыток». «Домострой» вообще требует от старшего в семье постоянно думать о добром ведении хозяйства, о тепле, уюте и довольстве для жены, детей и слуг. Но такова лишь часть его семейных обязанностей.
В отношении детей ему необходимо сыграть еще три роли.
Во-первых, роль наставника в своем ремесле, торговом деле или же науке меча и суда - если речь идет о дворянском роде. В XVI веке школы на русской земле оставались редкостью. Даже в столице державы регулярный учебный процесс удалось наладить лишь на закате XVII столетия. А уж о высших учебных заведениях и речи нет: Славяно-греко-латинская академия стала первой из них на Руси Московской. А ее создали в середине 1680-х! Так что… чему не научит семья, тому, в большинстве случаев, не научит никто. Потрудись, отец! Научи.
Во-вторых, роль оберегателя доброй славы семейства. А она требует содержать детей в телесной и духовной чистоте. Пьянство, блуд, воровство, злоязыкость, «срамословие», драчливость, непочтение к властям порицаются безусловно и многократно. «Поруха чести», принесенная роду одним из его представителей, дурно скажется не только на нем самом, но и на множестве других членов рода. И тут никакой вольности допускать нельзя: один позволит себе мерзкий поступок, а пострадают все, притом бесчестие скажется еще и на будущих поколениях. Потрудись, отец! Присмотри за чадами.
Наконец, в-третьих, сказано: семья - «малая Церковь». А значит, отец - «малый патриарх», пастырь. Ему не избегнуть пригляда за душами своих детей. Они должны расти добрыми христианами, иначе их безверие ляжет тяжким грехом на его собственную душу. Потрудись, отец! Очисти загрязненное.
Автор «Домостроя» дает на сей счет четкие наставления: «А пошлет Бог кому детей - сыновей или дочерей, то заботиться о чадах своих отцу и матери, обеспечить их и воспитать в добром поучении; учить страху Божию и вежливости и всякому порядку, а затем, по детям смотря и по возрасту, их учить рукоделию - мать дочерей и мастерству - отец сыновей; кто в чем способен, какие кому Бог возможности даст; любить их и беречь, но и страхом спасать, наказывая и поучая, а осудив, побить. Наказывай детей в юности - упокоят тебя в старости твоей. И беречь и блюсти чистоту телесную и от всякого греха отцам чад своих как зеницу ока и как свою душу. Если же дети согрешают по отцовскому или материнскому небрежению, о таких грехах им и ответ держать в день Страшного суда. Так что если дети, лишенные поучений отцов и матерей, в чем согрешат или зло сотворят, то отцам и матерям от Бога грех, а от людей укоризна и насмешка, дому же убыток, а себе самим скорбь и ущерб, от судей же пеня и позор».
В экстренных случаях отцу и матери позволено «сокрушать ребра» детей. Но не со зла, а лишь ради заботы о них.
«Домострой»… ограничивает и упорядочивает физическое воздействие на детей. Если говорить о «грубости нравов», то составитель книги вовсе не пытался сделать из нее идеал. Напротив, он постарался вызвать у читателей отвращение к чрезмерной жестокости в наказаниях.
Итак, суть воспитания по «Домострою» - вера, закон и любовь в неразрывном единстве. Но как же любовь допускала сечь детей? И даже предполагала сечь именно из соображений любви, заботы, с сожалением, но без чувства вины перед детьми за порку? А вот так же. Суть всякого явления видна по плодам его. Дети, воспитанные по «Домострою», прошли Сибирь до самой Камчатки, удержали Москву от падения в 1612 году, построили сотни великолепных храмов, написали множество блистательных литературных произведений, которые памятны через века. Нынешняя воспитательная метода велит решительно воздержаться от ремня. Из соображений той же любви, той же заботы. А вот правильна ли она, мы увидим через десятилетия. По плодам этого воспитания…