Никитин мы наши дети и внуки читать. Мы и наши дети

Никитины Б & Л

Мы и наши дети

Б.и Л.Никитины

Мы и наши дети

Часть 1. ТАК МЫ НАЧИНАЛИ ("Правы ли мы?", 1963 г.)

Под одной крышей

Холод - доктор, холод - друг

А КАША ТУТ НИ ПРИ ЧЕМ

"Плохая" мама и "хорошая" бабушка

Без ходунков

"А КИРПИЧ ВКУСНЫЙ?"

Горячий чайник в роли учителя

СООБРАЗИЛ!

ПРО ШТАНИШКИ

И поесть спокойно не дадут!

ЗАБОТЛИВЫЙ НАШ СЫНИШКА

ПОМОЩНИК НЕ В ШУТКУ, А ВСЕРЬЕЗ

В БАБУШКИНОМ "РАЮ"

ПРИХОДИТСЯ РАСХЛЕБЫВАТЬ

Послесловие

Часть 2. ТАК МЫ ЖИЛИ ("Мы и наши дети", 1979 г.)

НАША СЕМЬЯ

ПРЕДСКАЗАНИЯ НЕ СБЫВАЮТСЯ

КАК МЫ НАЧИНАЛИ

Споры, ссоры

ТРУДНОЕ НАШЕ СЧАСТЬЕ

Главная забота - здоровье

ПЕРВЫЙ ЧАС, ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

ПРОБЛЕМА ПЕЛЕНОК

ОН ГОЛОДНЫЙ!

Кормить ли ночью?

УЧИМСЯ ПОНИМАТЬ РЕБЕНКА

ХОЛОД - ДОКТОР

КАК БЫЛО РАНЬШЕ

ХОЛОД - ДРУГ

Кормление плюс...

Воздушные ванны

И НА СОЛНЫШКО

Не заболей

Физкультура с пел?нок и... даже раньше

Гимнастика до рождения

Без специальных занятий

Ну-ка прыг из кроватки!

ЗАЧЕМ ПОЛЗАТЬ?

УЧИМСЯ ХОДИТЬ И ПАДАТЬ

"Всадники" и "кони"

ДВИЖЕНИЕ - ВСЕМУ НАЧАЛО

Малыш и те, кто с ним рядом

НА РУКАХ ИЛИ В КРОВАТКЕ?

ВНИМАНИЕ: ОПАСНОСТЬ!

МИР ПОЗНАЕТСЯ САМОСТОЯТЕЛЬНО

ИГРЫ И ИГРУШКИ

ЗАЧЕМ ТАК РАНО?

БЕЗ МАМЫ ПЛОХО

Требуются бабушки и дедушки

Яблоко раздора

ОПРОКИНУТАЯ ЧАШКА

ЭТО Нельзя, А ЭТО Можно

И МАМУ НАДО ПОЖАЛЕТЬ

ДВИЖЕНИЕ, ДВИЖЕНИЕ, ДВИЖЕНИЕ

Если хочешь быть здоров

Без лекарств

НАС СПРАШИВАЮТ: А ЕСЛИ РЕБЕНОК ЧАСТО ПРОСТУЖАЕТСЯ?

"ПРОБЛЕМА" ПИТАНИЯ

НАША СПОРТИВНАЯ КОМНАТА

СИЛА, ЛОВКОСТЬ И ОСТОРОЖНОСТЬ

РЕЗУЛЬТАТЫ РАДУЮТ

ДЕТИ ПОШЛИ В ШКОЛУ И...

ЧТО МЫ СЧИТАЕМ ВАЖНЫМ

Как рождаются способности?

ГЛАВНОЕ - СВОЕВРЕМЕННОЕ НАЧАЛО

И ШИРОКОЕ ПОЛЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ЛЮБИМЫЕ УЧЕБНЫЕ ПОСОБИЯ

Что же такое развивающие игры?

ВМЕСТЕ С ДЕТЬМИ

ГАРАНТИЯ ОТ ПЕРЕГРУЗОК

ГЛАВНЫЙ ИТОГ - ЛЮБОЗНАТЕЛЬНОСТЬ

А ВНИМАНИЕ, УСИДЧИВОСТЬ, ДИСЦИПЛИНА?

И ТРУДОВЫЕ ОБЯЗАННОСТИ

"ХОЧЕТСЯ" И "НАДО"

ДЛЯ СЕБЯ ИЛИ ДЛЯ ДРУГИХ?

Микроскопические дозы?

"НИТОЧКА-НИКИТОЧКА"

На свои трудовые

И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

ДЛЯ ЧЕГО ЧЕЛОВЕК ЖИВЕТ

И ДЕТИ НАС УЧАТ

КТО КОГО НАКАЗАЛ?

СПАСИБО, ОТЕЦ, ЗА НАУКУ!

СПОРЫ НЕ ССОРЫ

ЗАБОТА О ДРУГИХ

МИКРОБ ТЩЕСЛАВИЯ

Честь смолоду

ВОЛШЕБНАЯ СИЛА ИСКУССТВА

НАШИ СЕМЕЙНЫЕ ПРАЗДНИКИ

О НАШИХ ОШИБКАХ (1988 г.)

КОВАРСТВО КОМФОРТА (Интервью с профессором И. А. Аршавским)

Часть 3. ЧТО МЫ УЗНАЛИ ("Ожидая малыша", "Первый день, первый год",

1978-1988 гг.)

Ожидая малыша

ПЕРВЫЙ ЧАС И ПЕРВАЯ НЕДЕЛЯ ЖИЗНИ

МОЛОКО МАТЕРИ

ПЕРВОЕ ПРИКЛАДЫВАНИЕ к груди

ЭТО ЧУДО ПРИРОДЫ - МОЛОЗИВО

ПОЧЕМУ ПРОПАДАЕТ МОЛОКО?

А ТЕПЕРЬ КОРОТКО О ГЛАВНОМ

Наш малыш в первый год

Современные опасности, угрожающие здоровью и жизни ребенка в первый год

НАШИ ПРОСЬБЫ К ВРАЧАМ И СЕСТРАМ РОДИЛЬНОГО ДОМА

НАШИ ПРЕДЛОЖЕНИЯ РАБОТНИКАМ ДЕТСКИХ САДОВ

Часть 4. Б. П. Никитин. Ребенок способный не дар природы ("Гипотеза

возникновения и развития творческих способностей", 1969 - 1985 гг.)

Что думают ученые о способностях

СПОСОБНОСТИ ИСПОЛНИТЕЛЬСКИЕ И ТВОРЧЕСКИЕ

Новая гипотеза

ГИПОТЕЗА ОБЪЯСНЯЕТ ФАКТЫ

ОПЫТ И ПРОВЕРКА ГИПОТЕЗЫ

ШКОЛА И СПОСОБНЫЕ ДЕТИ

ДРУГИЕ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ ПРАВИЛЬНОСТИ Гипотезы

ПОИСКИ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ СПОСОБНОСТЕЙ

Заключение

ЛИТЕРАТУРА

И ВНУКИ (Наблюдения дедушки и размышления бабушки)

Мы и наши родители

За последнее время наше семейство просто истерзали. Стало еще меньше моментов собственной жизни, не наблюдаемой кем-то со стороны. Приезжающие перестали спрашивать разрешения не фотографирование, записи, съемку, и их отношение к нам почти целиком вошло в форму отношений зрителей к экспонатам. Стены нашего дома стали прозрачными, и мы сами стали как бы полупрозрачны - ощущение наблюдаемой породы ценных рыб. Вот в это-то время и готовилась к печати эта книга. Собственно, это не одна, а несколько книг, и каждая из них имеет самостоятельный взгляд на одни и те же вещи. Собранные вместе и никак не подработанные для своего соседства специально, они оказались просто подробно записанной историей приобретения человеческого опыта - опыта решения проблем, последовательно возникавших в семейной жизни, жизни с детьми. Они были написаны в разное время. Основу первой, "Правы ли мы?", составили непосредственно дневники Б. П. и Л. А., которые велись ими с первых дней жизни каждого из нас. 1962 год, детей всего двое. все еще почти безоблачно. Эта книга и есть лепет "новорожденных" родителей, которым все - открытие, все - радостно, нет никаких задних или далеко идущих - утилитарных - мыслей. О своих открытиях хочется немедленно рассказать и перевернуть таким образом весь мир. Мир не перевернулся, но с профессионально озабоченным окружением (педагогами и медиками) первые жесткие столкновения произошли. Вокруг имени Никитиных возник некоторый ажиотаж, подогреваемый любопытством журналистов и почти детским упорством самих Б. П. и Л. А. Было трудно с самого начала понять, что общественно ценного можно извлечь из этого странного явления, а самим Б. П. и Л. А. разобраться было еще сложней. Я хорошо помню, что, когда была еще воспитуемым - по возрасту - существом, слова "воспитание" в домашнем обиходе не существовало. Оно входило в ряд неких абстрактных понятий, которыми оперировали другие - люди "не мы", объясняя то, что происходило в нашей семье: "педагогика", "эксперимент", "закаливание", "разносторонний", "родители", "многодетность", "умственное развитие" и т. п. Действующая помимо нас совокупность полупонятных терминов была как бы невеселой поверхностью бурно живущего своей суматошной жизнью дома - той его стороною, которой ему пришлось открыться наружу. Другими словами, было нечто, называемое "воспитанием детей в семье Никитиных", и была еще наша собственная жизнь, полная совсем других проблем - не тех, которые с таким пылом решались за нас кем-то. И она, наша жизнь, настолько обросла легендами, что мы и сами подчас не можем разобраться, что было на самом деле, а что нет. Некий миф о семье Никитиных живет отдельно от нас. Книги самих Б. П. и Л. А. - нечто среднее между тем, что есть на самом деле, и тем, что пишут. Других слов для обозначения того, что в нашем доме происходит, и они не смогли найти. Однако они пользуются достоверными сведениями, внимательно слушают мнения "жертв эксперимента", то есть наши, и за точку отсчета всегда принимают главное: насколько их способы решения реально существующих проблем применимы в других условиях, в других семьях. На мой взгляд, многие из этих решений приближаются к оптимуму, то есть универсальны, либо указывают верное направление поиска. Есть и просто бесценные, проверенные практикой сведения (глава "Что мы узнали"), которые в свое время были вытеснены из жизни псевдонаучными утверждениями и рекомендациями. Мы и не подозревали, что были для своих родителей источниками столь ценной информации. С детства мы помимо воли втягивались в тот круговорот тем, разговоров, отношений с людьми, которые назывались в нашей семье уничижительным термином "никитинство". Нас тошнило от слов "раннее развитие". А поскольку каждый начинал выяснять собственные отношения с миром и обществом уже лет с десяти, не прекращались наши конфликты с Б. П. и Л. А. из-за поразительных несоответствий между "никитинством" и реальной семейной жизнью. Более того, как раз потому, что эти понятия относились к разным логическим и ассоциативным рядам, я в свое время была глубоко убеждена, что воспитывают-то нас как раз неправильно. Мы не скоро поняли, что речь шла об одном и том же. Однако в конце концов все семеро детей выросли и заново начали решать те же вопросы, теперь с точки зрения собственного родительства. Как и следовало ожидать, под этим углом многое стало выглядеть иначе. Оказалось, что абсолютное здоровье, самостоятельное постижение окружающего мира одновременно с полной уверенностью в своей защищенности, существование широкого спектра возможностей для каждого из нас, свободный их выбор, радость от жизни рядом взрослых и детей - то, в чем мы росли, чем дышали, что считали само собой разумеющимся - относятся к реальностям только нашей семейной жизни. Большинство же родителей и детей о них просто не подозревает, хотя именно эти невероятно важные вещи не особенны, не уникальны, а повторимы. И - нам ничего не оставалось делать, кроме как начать распространение информации по "семейному опыту" уже вполне сознательно - нам особенно доверяют, поскольку мы считаемся вроде как первоисточниками. Единственное, чему мы сопротивляемся, как и в давнюю эпоху нашего общего детства, - это процессу превращения нашего прекрасного единственного дома в полумузей-полуаквариум, потому что общественным достоянием должна стать, уж конечно, не наша семья как таковая. Смею вас уверить, у нас имеется куча неразрешимых семейных проблем, и в качестве образца мы никуда не годимся. Но существует опыт жизни с детьми в семье. Главная его ценность состоит, как мне кажется, в том, что из каждой проблемной ситуации Б. П. и Л. А. пытались найти выход САМОСТОЯТЕЛЬНО и на самом высоком уровне отношений: ЧЕЛОВЕК - ЧЕЛОВЕК, ЧЕЛОВЕК - МИР. При этом они наблюдали, вслушивались и пробовали, не перекладывая ответственности за свои решения на других. Они попытались избежать того распространенного варианта, когда вместо интуиции, любви, сознательности действуют самолюбие, тупое следование чужому опыту или столь же тупое его отрицание. Естественно, что все их конкретные решения конкретных ситуаций сложились в некоторую систему, суть которой - отказ от ложных или неверно понимаемых принципов и традиций, возвращение к ЕСТЕСТВЕННОСТИ в воспитании человека. И это тоже вполне повторимо. Ю. Никитина * Часть 1 *

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Борис Никитин, Лена Никитина
Мы, наши дети и внуки. Том 2. Так мы жили

Любое использование текста и иллюстраций разрешено только с письменного согласия издательства.

* * *

Нашим папе и маме

Домашние дети и школа жизни
(от редактора)

Семья Никитиных была одновременно и новаторской, и патриархальной: несколько поколений под одной крышей, тесные родственные связи, семейные традиции.

«В этом доме вроде бы можно всё. Привязать раскладушку к самому потолку и раскачиваться на ней, играя в космический полет. Устраивать взрывы в химической лаборатории. Но, как в старых крестьянских семьях, слово матери здесь закон для всех. И когда папа работает, ему не положено мешать». В. Хилтунен (Культура и жизнь. № 7. 1979).

Чтение на ночь вслух, совместные праздники, сама атмосфера – все это сформировало детей по-особому. Ни яслей, ни сада в их жизни не было. Благодаря уникальной системе раннего развития они были подготовлены к школе гораздо лучше сверстников.

Однако тут их ждало испытание. Привычный домашний мир сильно отличался от «естественной среды». Они ощущали себя «белыми воронами» и переживали это болезненно.

Никитиных упрекали в том, что они не социализировали своих детей. Но что это означало – «социализировать»?

Условия, которые поначалу предлагала им жизнь, были близки к экстремальным. Щитовой домик без удобств, с колонкой на улице и печным отоплением; минимальная помощь со стороны государства; низкие зарплаты и нехватка времени. В подобных обстоятельствах большинство родителей вынуждены были своих детей «пристраивать» в ясли и сады. Никитины этого не сделали. Между тем в садах готовили к школе, где главным инструментом воспитания был октябрятско-пионерско-комсомольский конвейер, с приоритетом общественного над личным, подавлением инициативы, вниманием к формальной стороне в ущерб содержанию и т. д. В целом это воспитывало такие качества личности, как приспособленчество, психология двойных стандартов, низкая эмпатия и др. Вспомним школьников из фильма по книге В. Железникова «Чучело»: «Мы детки в клетке – вот мы кто!» Разумеется, везде и всегда попадались прекрасные педагоги. Но их усилия тонули в общих тенденциях сложившейся системы нивелировки, усреднения и подмены ориентиров.

А Борис Павлович и Лена Алексеевна с младенчества приучали своих детей к самостоятельности мышления и поступка, поощряли инициативность и самобытность: свойства, которые как раз нежелательно демонстрировать в среде, где главное – «не высовываться», а выражение «слишком умный» несет негативную нагрузку.

Модели поведения и коммуникации, к которым дети Никитиных привыкли дома, в школе не всегда работали. Для того чтобы «социализировать» их по принятым образцам, им надо было с детства прививать совсем другие ценности. Родители просто не «задубили им шкуру» в достаточной мере.

Прочитав эту книгу, вы сами попробуете решить: правы ли были они?

Об опыте Никитиных
Предисловие академика Николая Амосова к книге «Мы и наши дети», 1979 год

Н. М. Амосов (1913–2002) – кардиолог, хирург, академик АН УССР, новатор в области медицины. Одних из тех, кто с сочувствием отнесся к идеям Никитиных и помог им своим заступничеством.

На протяжении ряда лет супруги Никитины привлекают внимание людей, интересующихся воспитанием. Они не только высказали идеи о значении ранней тренировки ума и тела, но и провели их в жизнь в своей многодетной семье. Их публикации в широкой прессе лет этак двадцать назад о первых двух детях вызвали целую бурю. Высказывались сомнения и даже возмущение. Приезжали комиссии медиков и педагогов. Одни утверждали, что Никитины калечат детей, что метод нужно осудить. Другие, наоборот, восхищались и рекомендовали широкое распространение их системы воспитания. А между тем шли годы, росла семья, росли дети. И Никитины продолжали воспитывать их в том же духе, ничуть не разочаровываясь в результатах. Опыт накапливался, замалчивать его стало трудно. Снова появились робкие публикации.

Вопросы воспитания интересуют меня давно, и не только в теоретическом, но и в практическом плане: насколько вообще воспитуем человек, в какие сроки, ценой каких усилий, каково значение наследственности? Уникальный опыт Никитиных имеет прямое отношение к проблеме формирования личности. Именно поэтому я поехал к ним в Болшево, чтобы самому посмотреть ребят. Оказалось, что всё – правда.

Был конец октября, падал снежок, Борис Павлович встретил меня на перроне вокзала с несколькими ребятами. Одеты они были по-летнему, но не выглядели озябшими. Я пробыл в гостях день и выяснил все, что хотел. Конечно, за это время нельзя проникнуть в душу ребят, но впечатление осталось.

Прежде всего я посмотрел детей по-врачебному: все они оказались очень тощими, очень сильными и, несомненно, здоровыми. Врачи, которые их «браковали» раньше, привыкли оценивать меру здоровья по толщине подкожной жировой клетчатки, а не по «резервам мощности» сердца, легких, мускулатуры. С резервами ловкости и силы было более чем благополучно – не мальчишки, а юные Тарзаны.

Второе впечатление: свобода, самостоятельность и независимость личности. В семье нет даже тени муштры, строгого режима, расписания. Да и как его провести, когда семеро детей и родители работают, когда, кроме того, бюджет составлял в то время около тридцати рублей на члена семьи в месяц. Во всем чувствовался коллектив, одна семья в самом высоком значении слова. Конечно, я не мог выяснить особенностей личности каждого из детей, их взглядов, убеждений, но одно приятно поражало: шкала моральных ценностей начиналась не с вещей и престижа, а с труда, доброты и сопереживания близким и товарищам.

Наиболее спорным является вопрос о развитии интеллекта. Скажу прямо, я не нашел в семье юных интеллектуалов и эрудитов. Я увидел очень сообразительных «решателей проблем» со свободным и изобретательным мышлением, с хорошо развитым языком. Да, они обгоняли своих сверстников по школьным программам кто на два, а кто на четыре года. Я видел их школьные тетради, дневники, пытался вникнуть в трудности их отношений с учителями. Увы, многие учителя, как и врачи, мыслят слишком шаблонно, чтобы оценить этих необычных ребятишек. Не все меня убедило в части школьных занятий: так ли уж необходимо кончать школу в двенадцать лет, но несомненно, что для таких ребят нужны особые программы, иначе мозг детренируется на «манной каше» рутинной школьной программы, рассчитанной на сугубо средних учеников. Однако перескакивание через класс далеко не так безобидно и связано с психологическими опасностями, которые еще требуется уяснить.

Борис Павлович выдвинул закон, вернее, явление, которое он называет НУВЭРСом1
НУВЭРС – необратимое угасание возможностей эффективного развития способностей. Так сформулировал это явление Б. П. Никитин. Интересно, что профессор И. А. Аршавский расшифровывал несколько иначе: «НУВЕРС – необратимое угасание возможностей естественных резервных систем».

И которое касается развития умственных способностей. Его идея выглядит очень заманчивой: по его взглядам, всех людей можно сделать очень умными, если их очень рано и не так, как сейчас принято, а целенаправленно начать обучать.

Никитин не одинок в вопросе высокой эффективности раннего обучения. Имеется большая литература, с которой я более или менее знаком. Но несомненно, что уровень интеллекта ребенка можно повысить путем раннего обучения. Энтузиасты утверждают, что, занимаясь в дошкольном периоде, можно всех детей приблизить к уровню отличников или хотя бы «хорошистов». Видимо, так и есть. Но превратятся ли школьные отличники в талантливых специалистов – вот это еще не доказано. Нет достаточных материалов. Возможно, что гены влияют на «пределы интеллекта» и даже раннее обучение не может существенно повысить эти пределы, – не знаю. Но все равно я убежден, что правильно поставленная работа с дошкольниками может существенно повысить интеллектуальный потенциал целого народа.

Образование – это тренировка ума, воспитание – это формирование чувств и убеждений, движущих поведением человека. Именно они определяют гражданина. Трудно сказать, что важнее: воспитание или образование, но ясно, что эти факторы связаны. Образование само по себе не создает благородного человека, но повышает возможность привить идеал, поскольку расширяет воспитательные каналы, через которые действуют искусство и наука.

Система воспитания в семье Никитиных построена на прививании чувства солидарности и любви к труду, что является, видимо, главным условием формирования нравственности, и в этом отношении значение опыта Никитиных в воспитательном плане исключительно велико.

Книга Никитиных дает представление не только о методике их занятий с детьми, о физическом развитии детей и укреплении их здоровья, но и об отношениях в семье, о способах социализации детей. Авторы не скрывают своих трудностей и ошибок, рассказывают о путях их преодоления. Книга в целом не носит характера нравоучения и назидания, авторы не призывают делать так, как делают они, но именно это заставляет читателя соотносить их опыт со своим, размышлять, анализировать. Это полезно не только родителям, но и специалистам, занимающимся теорией и практикой воспитания.

Часть первая
Так мы жили. «Мы и наши дети», 1979 год

Наша семья

В каждой семье есть свои особенности, обычаи, традиции, свой уклад жизни. И у нас он свой.

Это обнаруживается прямо с порога: в тесноватой прихожей целая стена занята одной обувью. Немудрено: у нас трое взрослых, семеро детей.

Направо большая светлая комната, но что тут творится! Верстаки и инструменты всех размеров, лаки, краски, химические реактивы, моторы, машины, проволока, фанера, уйма разных железок, деревяшек. На стенах свободного места нет, даже с потолка свешиваются какие-то, разумеется, очень нужные вещи. Иногда не выдерживаешь, в сердцах скажешь своим «мастерам»: «Дождетесь – половину выкинем на свалку, ведь скоро пройти невозможно будет!» Но, поостынув, рассмеешься: дело житейское – на то, в конце концов, и мастерская.

Кухня, она же столовая, соединена большим проемом с соседней комнатой, в которой много книг, магнитофон, радиола, полки с рукоделием, стол, заваленный рукописями и письмами. Здесь у нас что-то вроде кают-компании. При «камбузе» она находится потому, что здесь чаще всего бывает мама. Здесь решаются сообща все семейные проблемы, и здесь засиживаемся допоздна с разговорами, которые никак нельзя отложить на завтра.

А в нашей спортивной комнате надо быть осторожнее: с каната из-под потолка кто-нибудь может спрыгнуть. На кольцах можно раскачиваться от стены до стены, а на матраце – кувыркаться сколько хочешь. Два турника, лесенка, гири, обручи, мешочки с галькой, целый угол деревянных кирпичей и несколько полок с куклами, игрушечными зверятами, конструкторами, играми. А над дверью из каркаса старой раскладушки сделано «гнездышко», куда набиваются не только наши «птенцы», но и соседские. Полстены внизу – коричневый линолеум, а по нему мелом – рожицы, солнышко, цветы и разные каляки-закаляки – всё, что подскажут желание и фантазия.

В «кунацкой» – так мы называем гостиную (от кавказского «кунак» – друг) – телевизор, пианино, круглый стол, низкие кресла, полки с книгами. Ничего необычного, кажется, здесь нет. Но поролоновые подушки с кресел могут перекочевать вместе со стульями в «спортивную» в качестве строительного материала для «дворцов», «космических кораблей» и прочих сооружений. Тут же собраны наши «развивающие игры» – предмет особых папиных забот. Они находятся здесь, потому что наши многочисленные гости очень интересуются ими: срисовывают, копируют, осваивают их методику, а потом увлекаются и просто начинают тут же играть со своими малышами.

Спальни у нас наверху, в трех маленьких комнатках мансарды. Тут же полки для белья, шкаф, столик для швейной машины, где, конечно, всегда лежит что-то недошитое, недочиненное, недоглаженное…

Из «спортивной» дверь в комнату дедушки – единственную комнату, неприкосновенную для ребят. Только самая младшая, шестилетняя Любаша, там частый гость – она дедушкина любимица. А остальные кто где: кто сидит, уткнувшись в книгу, кто делает что-то в мастерской, кто домывает посуду в кухне, кто пытается освоить новое упражнение на кольцах. Бывает, в игре собираются все вместе. Тогда дом ходит ходуном от топота, смеха, шума и крика: ничего не поделаешь – бывают и конфликты, которые не всегда удается разрешить мирным путем.

Но если вместе сядем у телевизора, получается маленький зрительный зал с партером, амфитеатром и даже ложей – это кто-нибудь из малышей устраивается к папе или маме на колени. В доме тишина. И как хорошо смотрится и переживается вместе!

Предсказания не сбываются

Было время, когда нас пугали: дети ваши «из болезней не будут вылезать», и «руки-ноги они обязательно себе переломают», и «в школе им будет трудно учиться», и «вырастут они недисциплинированными», и «на шею вам скоро сядут», и т. д., и т. п. И всё из-за того, что слишком уж странными, непривычными казались многим наши методы воспитания, наш образ жизни.

Зачем все эти спортснаряды и таблицы в комнате? Зачем читать в три года? Зачем босиком по снегу? Зачем все эти фокусы? Вы искалечите детям жизнь!

Шли годы, дети подрастали один за другим, а страшные прогнозы не сбывались. Болели они редко, простуды им вовсе были не страшны, а инфекционные болезни они переносили легко, чаще всего без лечебных процедур и лекарств. Годам к трем они становились крепкими, сильными и ловкими, даже разбитого носа мы у них не видели, а вывихов или переломов ни у кого из них не было ни разу за все восемнадцать прошедших лет.

И в школе им учиться совсем не трудно: за домашними заданиями не засиживаются, а учатся в основном на «четыре» и «пять». Школу кончают раньше срока на год-два-три – «перескакивая» через классы. И никаких хлопот не доставляют нам с поступлением в средние или высшие учебные заведения: ни особых условий, ни протекций, ни репетиторов, как и должно быть.

От работы не бегут: старший уже в 14 лет летом работал почтальоном, а в 16 лет был принят на должность техника в лабораторию и проработал два года, получив перед поступлением в институт четвертый разряд регулировщика радиоэлектронной аппаратуры. И чем старше становятся наши ребята, тем чаще мы слышим похвалы в их адрес: «Хорошие у вас помощники растут». Да, косые взгляды сменяются теперь доброжелательными улыбками, а недоумение и раздражение – интересом. Письма, гости, встречи, лекции – и уйма самых разных вопросов и просьб:

– Расскажите, как и чем вы занимаетесь с детьми… Покажите свои игры, учебные пособия, мастерскую, спортивные снаряды… Напишите о том, как вы обращаетесь с новорожденным… Пожалуйста, о закаливании!.. И о своих ошибках не забудьте, чтобы их не повторить нам…

И, среди других, обязательный вопрос:

– А откуда вы все это взяли? Как не побоялись воспитывать детей так необычно?

Как мы начинали

Иногда считают, что мы всё обдумали заранее, наметили, так сказать, план действий, а потом уж стали его осуществлять в жизни. Ну и наделали бы мы беды, если бы так случилось, – мало ли ломается ребячьих судеб из-за тщеславных замыслов их родителей и педантичного проведения их в жизнь. Да, многое в нашей жизни сложилось иначе, чем у других, и все это не само собой, а по нашей доброй воле, и тоже, конечно, не без тайных надежд на это самое-самое… – кто из родителей этим не переболел?! Но никаких заранее намеченных планов у нас и быть не могло по той простой причине, что мы оба о дошкольном детстве представление имели довольно примитивное, а о младенческом возрасте вообще ничего почти не знали.

Мы, конечно, могли обложиться учебниками, популярными брошюрами, учеными трудами и, проштудировав их, отобрать, наметить и т. д. Но тогда, к счастью, это оказалось нам не под силу: загруженность работой, неблагоустроенное жилье, бытовые заботы отнимали все время. Мы добрались до книг всерьез лишь тогда, когда у нас было уже двое сыновей, четыре или пять исписанных толстых тетрадей с результатами наблюдений за ними и уйма самых житейских, а не теоретических проблем.

Признаемся и еще в одном нашем «грехе»: мы сами по себе люди не очень организованные и к планам тяготения не испытываем. И в данном случае это оказалось полезным: нам не понадобилось подгонять жизнь под свои намерения и установки. Так мы убереглись от одной крайности в воспитательном деле – излишне жесткого руководства этим сложным и тонким процессом. А другая крайность – равнодушие – нам не грозила: мы оба задолго до знакомства друг с другом увлекались проблемами воспитания. Мы и встретились-то (вот судьба!) на совещании, посвященном «Программе воспитательной работы в школе». Случай усадил нас рядом, но разговорились мы уже не случайно: оба жили учениками, школой и ее многочисленными бедами, оба мечтали о преобразованиях в школьном деле, много думали об этом. Мы начинали свою семейную жизнь единомышленниками – это и послужило основой для всего, что было дальше. Конечно, впрямую школьные проблемы с заботами о новорожденном не связывались. Это лишь потом мы обнаружили между ними самую тесную связь, а тогда и не догадывались об этом. Зато твердо знали, что в школу дети уже приходят очень разные по уровню развития и от этого зависит их дальнейшая школьная жизнь. Значит, много надо сделать до школы. Но не с пеленок же начинать!

Когда родился наш первенец, мы просто радовались ему и любили каждую свободную минутку быть с ним: играть, разговаривать, смотреть на него и удивляться всему. Он чихнул! Он нахмурился! Он улыбнулся! Кому из родителей не знакомо это ощущение чуда, имя которому – Мой Ребенок!

Но вскоре к этой родительской радости прибавилось любопытство. Почему он плачет по-разному? Почему он напружинивается, когда берешь его прохладными руками? Почему он сопротивляется надеванию чепчиков? И так далее, и тому подобное… А сынишка рос, и вопросов этих всё прибавлялось. Мы стали записывать свои наблюдения и одновременно предоставляли малышу все больше свободы действий, дали ему возможность самому определять, например, сколько ему есть, когда спать, как долго гулять, – словом, во многом доверились природе. И наблюдали и записывали всё, что казалось нам наиболее интересным. А потом сопоставляли записанное с тем, что к тому времени удалось уже прочитать, и обнаруживали интереснейшие вещи: малыш, оказывается, мог гораздо больше, чем об этом было написано в популярной литературе.

Это поразило нас и вызвало еще больший интерес к сынишке. А когда родился еще сын, мы с самого начала пробовали обращаться с ним так, как научил нас его старший братик: давали ему пальцы, чтобы он мог уцепиться за них своими крошечными пальчиками, и в первую же неделю он мог висеть на них несколько секунд. С первого месяца стали его держать над горшочком, избавили его от всяких платков и чепчиков и разрешили ему лежать голеньким сколько захочет.

Споры, ссоры…

Первыми, кто был возмущен таким «варварским» отношением к ребенку, были, конечно, наши бабушки, которые тогда жили вместе с нами и просто видеть спокойно не могли голого младенца. Но мы не уступали их натиску. Малыши были веселы, спокойны, энергичны, не болели, легче переносили диатез, и мы настаивали на своем. А на нас уже косо стали посматривать соседи. Прохожие на улицах, когда мы шли с непривычно легко одетыми малышами, осуждающе бросали нам в спину:

– Сами-то в шубах, а детей заморозить хотите?

Пришлось нам подравниваться под малышей, мы стали одеваться тоже полегче, но реплик от этого не убавилось:

– Смотри-ка, ребенок едва поспевает, бежит за ним, а отец хоть бы шаг поубавил.

– Ушки, ушки-то ему прикройте – застудите!

– Что же ты, мать, ему головку-то не прикроешь – напечет ведь.

Мы же твердо придерживались правила: считаться только с самочувствием малыша и в своих действиях исходить прежде всего из этого. Вот здесь мы и допустили первую серьезную ошибку: внимательно наблюдая за детьми, мы не всегда обращали внимание на самочувствие окружающих и, конечно, были за это наказаны градом новых замечаний, наставлений, упреков.

А ребятишки тем временем росли. Кто-то из знакомых подарил полуторагодовалому Алеше кубики с буквами. Ну, буквы-то ему еще ни к чему, подумали мы, но кубиков у сына не отобрали. И были немало удивлены, когда обнаружили месяца через три, что Алеша-то наш уже узнает с десяток букв. К двум годам он уже знал чуть ли не весь алфавит, а в два года восемь месяцев прочитал первое слово.

Для самого Алеши это было как будто так и надо, но для нас стало целым открытием: так вот уже когда человек может читать! А как же в остальном? Так начались наши пробы не только с обучением грамоте, но и с физическим развитием малышей, с овладением различными движениями и даже с укреплением их здоровья. Это были чаще всего чисто интуитивные попытки разобраться в возможностях малыша. Мы ведь не знали, что ему по силам, что уже можно, а чего нельзя, и пробовали осторожно, играя. Никакого давления, никакого обязательного урока, но и не сдерживали, если ему самому хочется. Удалось что-то малышу – мы рады, не получилось – значит, пока отложим.

Мы жили тогда в небольшом щитовом домике, сами его оборудовали, сами топили печи, ходили к колонке за водой и делали массу других хозяйственных дел. А дети были рядом. Вот Алеша видит, что папа забивает гвозди, и он требует себе молоток. Мама подметает пол – он тянется к щетке или венику. Вот тут-то мы, кажется, сделали еще один правильный шаг: впустили детей в мир взрослых хлопот и занятий, постарались дать им большой простор для собственной их деятельности.

Мы не только обзавелись маленькими молотками, пилами, топориком, веничком и многими другими инструментами, но и дали возможность малышам самостоятельно постигать свойства вещей и явлений. Даже опасные вещи (спички, булавки, иголки, ножницы и т. п.) мы не прятали, а знакомили детей с ними. Малыши рано узнали, что утюг горячий, иголка острая, спички могут обжечь, а нож – порезать пальчик. Сначала нами руководило лишь желание, чтобы занятый делом малыш не лез на руки, не приставал, не мешал работать, но при этом сам был бы осторожен – ведь следить за детьми, не спуская глаз, нам было совершенно некогда, мы оба работали. И только значительно позже мы поняли, какие большие возможности для развития получают дети при таком самостоятельном исследовании окружающего мира.

Со временем у Алеши и Антона появились целые наборы столярных и слесарных инструментов, конструкторы металлические и деревянные, пластилин и бумага, проволока и гвозди. Так же естественно вошли в мир малышей буквы на кубиках и буквы на картонках, азбука на стене и касса букв, карандаши и бумага. Алеша с Антоном не только строили поезда и башни из кубиков, но и свободно плавали в этом «азбучно-цифровом» море, писали буквы и не подозревали, что это «абстракции». И мы не делали разницы между вещами, числами и буквами и просили: принеси ТРИ ложки, найди ДВЕ буквы М, разрежь яблоко на ЧЕТЫРЕ части…

Азбука и счет, опущенные с высот «возрастной недоступности» и вошедшие в ребячью жизнь наравне с игрушками и инструментами, оказалось, усваиваются столь же легко и просто, без всяких уроков, как слова «ложка», «хлеб», «дай» и «молоко». В самом деле, что такое три десятка букв и цифры среди многих сотен слов, которые малыши узнают в первые два года жизни?!

Но снова мы слышали:

– Что вы делаете? Нельзя до школы обучать грамоте, ведь вы не знаете методики, вы не специалисты, вы изуродуете детей!

Борис Никитин, Лена Никитина

Мы, наши дети и внуки. Том 1. Так мы начинали

Любое использование текста и иллюстраций разрешено только с письменного согласия издательства.

* * *

Нашим папе и маме

Мы и наши родители

Вот книга. Первый раз она выходит в свет без участия авторов.

Первый раз ее подготовили к печати, в общем-то, ее персонажи. Мы, выросшие дети Бориса Павловича и Лены Алексеевны Никитиных, перечитывали и проживали всё заново, рылись на книжных полках и в рукописях, пересматривали фотографии, созванивались, переписывались, спорили, засиживались ночами…

Она нам кажется живой. Будто бы из этого абзаца топают босые пяточки, а отсюда слышен звук папиной пишущей машинки или стрекочет мамина швейная. А вот мама читает нам вечером вслух у настольной лампы, мы пригрелись в своих, шитых ею же спальных мешках и завороженно слушаем ее голос. А вот мы бежим наперегонки с папой по зеленому двору – и кто-то из младших держится за папин палец…

«Она как лоскутное одеяло». Да и как она могла бы быть другой, если писалась и собиралась нашими родителями всю жизнь? Каждый день приносил столько нового, удивительного! Наш огромный дом всегда кипел событиями, новостями, разговорами, встречами, спорами. Борис Павлович и Лена Алексеевна не стремились сделать всего. Зато каждый день и каждый час они выбирали главное. Сейчас, оглядываясь в свое общее прошлое, мы – постаревшие, помудревшие «дети Никитиных» – видим: они не просто строили дом и большую семью, а создавали наше общее будущее. Здесь всё держится на настоящих, а не мнимых сваях, и главным в жизни оказываются доверие, правда, помощь друг другу, творческий труд, открытия.

Да, им это удавалось: очень многие, входя в наш дом, и сами преображались и заряжались – бесстрашием, жаждой исследования и верой в то, что все трудности преодолимы и что всем семьям с детьми всех возрастов можно жить не только радостно, но и вдохновенно.

«Ненормальные», – говорили о них.

Конечно! Они не жили по норме – каждый из них сумел быть собой. А вместе они смогли почти невозможное – создать посреди тоталитарной государственной системы абсолютно свободное, живое, здоровое и неимоверно притягательное пространство.

И книги Борис Павлович и Лена Алексеевна писали не потому, что хотели славы, денег и прочих мыльных пузырей, – а потому, что сотни и тысячи людей, приходивших в наш дом, просили: расскажите, поделитесь – как вам это удается?

Эта книжка, первая часть которой появилась 50 лет назад, которая дополнялась и переиздавалась десятки раз в нескольких странах в конце XX века, сегодня опять стала другой и новой. Авторы сумели вложить в нее колоссальный сгусток тех любви и энергии, которыми бурлил наш многомерный дом. Поэтому с течением времени она продолжает меняться: прирастать комментариями и оценками экспертов, откидывать устаревшее, впитывать новое.

Спасибо «Самокату», который заставил нас, Никитиных-младших, посмотреть на многое по-новому, ответить на старые вопросы и задать неожиданные самим себе.

Да, Бориса Павловича и Лены Алексеевны с нами нет. Говорят: уходя, человек уносит свои тайны с собой. А они свои секреты – раздавали, рассказывали, раздаривали всем! И к ним – а теперь и к нам – шли и идут новые открытия и неожиданности. Поэтому – ну как же их нет, наших папы и мамы? Вот они, с нами. Вы же держите эту книжку в руках.

Нас, Никитиных и наших друзей, – очень много! И с каждым годом становится всё больше. С декабря 2011 года работает наш сайт www.nikitiny.ru. Заходите! Будем рады.

Семья Никитиных. 2014 год

К ноябрю 2014 года у Бориса Павловича и Лены Алексеевны Никитиных растут 28 внуков и 6 правнуков.

Книга, которая мне помогла

Книжка Никитиных мне попалась за пару месяцев до рождения первого ребенка. Было это давно, в 90‑м году, из литературы про младенцев были советские с уклоном в педиатрию брошюры с таблицами роста и веса и прикормом в граммах да купленный у спекулянтов Спок. Еще глянцевый Станислав Трча, нагло уверявший, что рожать не больно (сам-то, конечно, не пробовал).

Не то чтобы я сильно нервничала – семья у нас вполне благополучная в смысле отношения к детям, выращивание младенца никогда не считалось каторгой. Из поколения в поколение передавались «молочность» и старый уже, весь в дырах, мягкий пуховый платок, в который завертывали младенцев. Он и сейчас у меня хранится, только после моих двух деток там дырок стало уже больше, чем полотна. Да и опыт был: я нянчила в старших классах двоюродных брата и сестру.

Но сложность была в том, что я после выхода замуж оказалась за три тысячи километров от своей семьи, и с ребенком мне предстояло справляться самостоятельно. На дворе – самый конец 90‑го: в магазинах пусто, не купить даже детского одеяльца, денег мало, стиральной машины нет (памперсов тоже, но тогда я не знала, что они вообще бывают), в квартире со старыми батареями вечно холодно – словом, мне всё-таки было тревожно. Особенно при взгляде на все эти таблицы и при чтении рекомендаций типа «пеленки необходимо прогладить с двух сторон», «соски тщательно прокипятить», «купать при температуре 32,5 градуса» и прочих распорядков дня и схем пеленания. Не люблю я схем и распорядков в принципе, ну, такой я человек, но из литературы следовало, что я могу сколько угодно себе не любить, а вот для ребенка если без схем и распорядков, то ужас ужасный и вред невосполнимый. Ужаса и вреда не хотелось.

Тогда кто-то и подарил мне тонкую брошюрку с незатейливым названием «Мы, наши дети и внуки». Там в первых строках сообщалось: это просто рассказ про нас, не относитесь как к догме. И дальше спокойно, с мягким юмором – про младенцев, про диатез, про прикорм, про высаживание – про всё то, что волнует любую маму малыша. Воздействие книжки на мое озабоченное предстоящими подвигами сознание было просто прекрасным: она успокаивала и снимала тревогу.

Как-то сразу вызывал доверие главный посыл: да не волнуйтесь, всё получится. Делайте как вам удобно, слушайте себя, чувствуйте ребенка, и всё будет хорошо. Не такой уж он хрупкий, природа о нем позаботилась, не выдумывайте лишних проблем. Не нужно протертых пюре (40 граммов этого варить 10 минут, добавить 15 граммов того, протереть сквозь сито…), дайте погрызть что сами едите, как зубы вылезут. Не нужно шапочек (хлопчатобумажные – 3 шт., байковые – 2 шт., шерстяная – 1 шт.) – он не замерзнет. Не нужно всех этих присыпок и кремов – подуйте. Плачет ночью – возьмите к себе под бок. Хочет лезть куда-то – пусть лезет сам, вряд ли он залезет туда, откуда сам не сможет слезть. Это всё было как-то здраво, тепло и очень правильно.

Хотя было и то, что мне не нравилось.

Я бы точно не стала оставлять ребенка без ужина и не давать ему чая, если он пролил. Такой маленький! Зачем его воспитывать?

И почему бы бабушкам не побаловать ребенка, разве они не для того и предназначены? Сама я обожала своих бабушку и дедушку, очень любила у них бывать по выходным и считала само собой разумеющимся, что там были свои, особые удовольствия и «баловство», недоступные дома с много работающей мамой.

Я совсем не вижу проблемы в том, чтобы помочь ребенку одеться, когда он просит, – ведь это такое счастье, когда тебе, сонному еще, помогают, при этом целуя и шепча на ухо ласковые слова.

Да и лучший кусок – так естественно предлагать его ребенку. Мне всегда предлагали, и я своим детям предлагала, и они всегда готовы делиться и никогда не забудут о других. Щедрость рождается из щедрости, а не из ограничений.

Но у меня, конечно, не было семерых погодков.

Впрочем, в книге всё равно не было назидательности и вот этого алармистского тона: делай как сказано, иначе всё пропало. Ну, не согласна и не согласна. Буду делать по-своему.

Также меня не заинтересовали развивающие игры, узоры, кубики и прочее. Мне всегда казалось, что, если ребенок здоров, достаточно общаться с ним, давать ему чувство защищенности, не держать его на привязи и не бить по голове – и он прекрасно разовьется без всяких специальных придумок. Хотя если родителю самому интересно, то, наверное, и дети с ним играют в кубики-карточки с удовольствием. Однако тут главное всё-таки другое: дети прежде всего любят быть с нами.

Потом я читала и другие тексты Никитиных, в том числе такие, в которых меньше было тепла и родительского любования детьми, но больше правил и принципов «от головы», таблиц и цифр, и даже появлялось чувство, что это уже не просто дети, а проекты какие-то. Их достижения замеряли и заносили в таблицы, изучали и предъявляли общественности. Наверное, такой риск всегда существует, если воспитание детей становится делом жизни, центром твоей идентичности. Но при этом я видела по текстам, как с возрастом мягчают подходы, становится меньше воспитания, больше просто любви и сочувствия к маленьким. Молодость категорична; к внукам мы все заметно мудреем.

Давайте подумаем, что первоначально приходит нам в голову про жизнь с детьми и заботу о них? Лично у меня 3 года назад были такие ассоциации (и не только у меня) - подгузники, коляски, постоянный контроль, тщательный уход, частые болезни, постоянное оберегание, "ушки закрыть", всегда надеты носочки или колготки и ещё много всего подобного. Но так ли это на самом деле?

Почему-то считается: чтобы ребенок рос здоровым, его надо главным образом от всего оберегать – от простуд, от инфекций, от падений и ушибов, от опасностей – прежде всего беречь! Но это значит не готовить его к переменам погоды, к разным колебаниям и перепадам температур, не повышать защитные силы организма (неспецифический иммунитет), не учить падать без последствий и т. д., то есть не готовить к тому, что обязательно встретится в жизни.
А мы с самого начала думали иначе: здоровье надо укреплять – делать организм ребенка физически развитым, выносливым, невосприимчивым к болезням, закаленным во всех отношениях, чтобы малыш не боялся ни жары и ни холода.

С книгой Никитиных я разрушила множество своих стереотипов о выращивание детей, и вот уже полгода практики подтверждают, какую кучу проблем создают себе молодые родители, с одной стороны "перегибая палку", но при этом упуская другую сторону!

Мне очень понравилось вот это:

Они (Никитины, прим. Bellatrissa) попытались избежать того распространенного варианта, когда вместо интуиции, любви, сознательности действуют самолюбие, тупое следование чужому опыту или столь же тупое его отрицание.

இஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇ

Книга разделена на 4 части, которые написаны в разные года. Вообще, в 1963 году была выпущена первая книга Никитиных - "Правы ли мы?". В последствие они написали дополнение к книге, которое кое-где противоречит первой части. В 63-ем у Никитиных было 2 сына и они, естественно, допускали ошибки в воспитании, и в следующих частях, написанных с уже гораздо большим родительским опытом, они эти ошибки разбирают.

В книгу "Мы, наши дети и внуки" вошли все дополнительные части вкупе с первой книгой, а также небольшие приписки от их детей. В общем временной промежуток - 1963 г. - 1997 г.

Больше всего нелепых ошибок делали мы, конечно, в самом начале, когда родился Первый, Удивительный, Неповторимый и Единственный. Хорошо, что он недолго оставался таковым – уже появление второго ребенка многое поставило на свои места, а к тому времени, когда родилась дочка – третий малыш в семье, – мы уже основательно поутратили свою родительскую самонадеянность и начали учиться... у своих детей.

Невозможно выразить степень моего сожаления, что я не прочла эту книгу раньше - 3 года назад, когда была беременна первым ребёнком. Собственно, я читала кое-какую литературу, в основном касающуюся уходу за младенцем, а в остальном додумывала сама. С дочкой мы мыслили больше интуитивно, в редких случаях обращаясь к великому и могучему интернету. Некоторые наши начинания совпадают с никитинскими. Но не хватало эдакой "путеводной звезды". И вот эта книга и могла стать "нитью Ариадны".

Основная проблема была в недостаточной нашей уверенности, что "мы правы, мы делаем хорошо нашему ребёнку в частности и нашей семье в целом" (под "семьей" я сейчас подразумеваю не всю обширную коалицию родственников, а нашу маленькую семью, состоящую на тот момент из 3 человек).

இஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇ

Вот то, чего собственно добились Никитины своим необычным для большинства, воспитанием детей. В конце отзыва я подытожу - подтвердили ли мы это на практике сами:

абсолютное здоровье, самостоятельное постижение окружающего мира одновременно с полной уверенностью в своей защищенности, существование широкого спектра возможностей для каждого из нас, свободный их выбор, радость от жизни рядом взрослых и детей

В книге внимание уделено не только моральному воспитанию, что было во всех книгах по воспитанию детей, которые я уже прочла, но есть и огромный пласт информации по ФИЗИЧЕСКОЙ стороне воспитания, о которой я, признаться, не задумывалась ранее. Про закаливание читала что-то типа того, что приводят в пример Никитины - "купать ребёнка в тёплой воде, потом обливать водой на 1 градус холоднее и так целую неделю" и т.д. и т.п. Это мне казалось невероятно муторным. Сами подумайте, сколько надо потратить усилий и времени, чтобы закалить ребёнка таким образом? Да он 100 раз заболеть успеет за это время!

Физическое воспитание по книге Никитиных совсем не запарное дело, совершенно не забирающее время. И поэтому не вызывающее неприязнь ни у детей, ни у взрослых.

Расскажу, как это было у нас...

இஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇ Закаливание இஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇ

Сколько помню себя в детстве - всегда бегала босиком. Вероятно, поэтому моя дочь тоже ходит босиком, и раньше, когда я даже не задумывалась о пользе этой процедуры, мне порой просто лень было надевать на дочь носочки, если ножки были холодные. Как я корила себя тогда за эту лень и недостаточную заботу!

Вообще, именно моя лень была зачастую "двигателем" невольных закаливающих процедур, таких как хождение босиком. Приведу ещё пример: раньше мы жили на последнем этаже пятиэтажки и в ванной зимой было очень холодно. Когда мы привозили детей из роддома, то купали их первую неделю в ванночке на тёплой кухне. Но это было и физически тяжело, и просто неудобно. И вот я переводила малышей во "взрослую" ванну с низкой, как мне тогда казалось температурой воздуха (около 22°С).

И ничего страшного не происходило. Я никогда не нагревала комнату и могла вынести ребёнка из ванны в помещение с открытым окном (правда, тут же его закрывала).

Прочитав книгу Никитиных, я встретила рассуждения про "лень-матушку", то есть благотворную лень, которая уберегает нас от излишних действий и подумала: "А ведь правда, если нужно было сделать что-то действительно важное, я никогда не ленилась, а вот к холодным ножкам ребёнка всегда была равнодушна. Может быть потому, что инстинктивно чувствовала, что малышу от этого не плохо?"

Теперь расскажу о том, что помогло изменить наш образ жизни в немного более лучшую сторону.

температура в комнате – не выше 20°С; кормление и гуляние в комнате ГОЛЕНЬКИМ или в распашонке; подмывание холодной водой (с ладони из-под крана); после купания – обливание прохладной водой (+18–+20°С).
Посиневшие пяточки – признак хорошей адаптивной реакции. Для сна малыша можно завернуть в 1–2

Для начала, я установила в спальне термометр и ахнула - комфортной нам температурой оказались 26°С!

В течение отопительного сезона поддерживать в помещениях, где находятся дети, ЗДОРОВУЮ ТЕМПЕРАТУРУ, то есть 17–18°С. В каждой группе иметь минимум два термометра, установленные на высоте 1 м от пола, и повышение температуры выше +20°С считать ЧП и немедленно принимать меры по ее нормализации.

Сразу ликвидировать ЧП-шную ситуацию оказалось невозможным - когда я впервые снизила температуру до 19°С, то поразилась - как холодно!

Муж застучал зубами и сказал прекратить такие эксперименты. Тогда я стала действовать постепенно и спустя 3 недели добилась того, что комфортной температурой для нас стали 21°С.

И спать ребенку следует не в жаркой комнате. Даже зимой можно оставлять его на закрытой веранде или балконе. Если, конечно, нет сильного мороза. В этом случае полезно держать открытой форточку или же периодически проветривать помещение.

Ночью я неизменно открывала окно на полное проветривание. В холодную погоду температура по ночам в спальне была 15-17°С. И, знаете, спится с такой температурой замечательно!

Таким образом, получается неплохой скачок температуры - от уютного одеяла с его 33°С до выветренной комнаты с 19°С. И этот перепад полезен для организма!

Вообще, в такие прохладные утра замечательно делается зарядка - малыш держится за пальцы как никогда крепко, улыбается и смеётся - холод его не смущает! А старшая дочка необычайно активна - носится, чтобы согреться

Новорожденный согревается, почти беспрерывно двигая ручками и ножками. Это ему явно на пользу: он быстро прибавляет в весе, растет и крепнет.

На балконах у нас в холода всегда открыты окна. Когда зимой мы собирались гулять, я одевала на дочку всё, кроме верхней одежды и открывала балкон. Она с удовольствием играла там. Когда бабушка впервые увидела такое, я думала, c ней случится сердечный приступ)) "Без шапки - заработает отит, в колготках по бетонному полу..." и прочее.

И все было бы хорошо, если бы не ужасные пророчества, которые со всех сторон обрушивались на нас: «Воспаление легких обеспечено!», «Хронический бронхит и насморк будут непременно!», «Ревматизма не избежать!», «Уши ребенку простудите – оглохнет!»

Честно скажу, что вводя что-то новое для нас, мы сами ужасно боялись. Да, пусть мы действовали по книгам тех, чьи дети уже выросли и сами обзавелись детьми, но ведь книга не скажет, когда НАШЕМУ СОБСТВЕННОМУ ребёнку холодно.

К каждому чиху малыша напряжённо прислушивались:"А вдруг заболел?". И словно бы слышали упрёки родственников "Довели своим закаливанием!".

Чтобы уберечься от излишней и вредной заботы бабушек, дедушек, а, бывало, и мужа изобрела такой способ: я не говорила просто "я вижу, что моему ребёнку хорошо", а грузила научными обоснованиями, типа

холодных пяточек опасаться не надо. Это просто проявление адаптивных реакций к холоду. При этом снижается разница температур между кожей и воздухом и резко сокращается отдача тепла.

Последняя фраза убеждала гораздо больше, чем первая

Если вдруг ребёнок начал кашлять в присутствии бабушек (не заболел, а поперхнулся слюнкой, например!), то это грозило мировым апокалипсисом. Меня готовы были съесть заживо))

А сколько соплей (реальных простуд!) перенесла моя дочь, из-за того, что я её перекутывала и тем самым ослабляла иммунитет... Почему в этом меня никто не обвинял? Да потому, что тогда мои методы воспитания не отличались от общепринятых и говорилось "Все дети болеют".

Родители в любом случае отвечают за своего ребёнка, его здоровье и поведение. Но когда действуешь отлично от большинства, то эта ответственность возрастает. Ведь уже не получится свалить свои ошибки на врача, бабушку или обстоятельства. Вообще, непросто взять на себя такую ответственность. И я искренне восхищаюсь супругами Никитиными, что они, испытывая каждый день такое давление общества, не сломались и не прогнулись - выстояли и отстояли свою линию!

இஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇ Раннее развитие இஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇ

Мы старались идти навстречу любым намерениям детей что-то делать, проявить себя в каком бы то ни было творчестве. Заметили, что малыш любит писать мелом, – сделали из куска линолеума доску; заметили, что его интересует в «Детской энциклопедии» карта, – повесили большую карту полушарий на стенку. Так у нас на стенах появились таблицы сотни и тысячи, буквы печатные и письменные на плакате, на кубиках, измерительные приборы, большие деревянные кирпичи, конструкторы, всевозможные игры и, конечно, книги, множество книг – от сказок и книжек-малышек до энциклопедий и научно-популярной литературы. Вот это-то мы и называем богатой обстановкой. Для ребенка в ней открывается богатое поле деятельности.

После прочтения книги Никитиных у нас на книжных полках, помимо детских книг появились книги по искусству, энциклопедии с красивыми картинками и прочие книги для школьного возраста. Но, тем не менее, они заинтересовали дочку и мы вместе с удовольствием смотрим картинки и я перевожу на "детский" язык объяснения к иллюстрациям.

В основу умственного развития наших детей положены все те же наши «три кита»: богатая для разнообразной деятельности обстановка, большая свобода и самостоятельность детей в занятиях и играх и наша искренняя заинтересованность во всех их делах.

Добавлю, что ещё до того, как я ввела, по рекомендациям Никитиных, в привычный обиход такие "взрослые" книги, я позволяла брать дочке книги для детей, но всё более сложные, чем привычные детские стишки. Например, стихи Блока, Пастернака в детском оформлении, и ещё Айболита (не стихотворного). И дочка с удовольствием слушала это. Таким образом, мы можем похвастаться тем, что дочь к 2,5 годам прослушала от и до всего Айболита, и не просто прослушала, а запомнила! Позже она просила прочитать ей отдельные главы, находя их по картинкам и стала "читать" сама, пересказывая книгу по памяти!

Так мы познакомились и с произведениями Астрид Линдгрен (Мы все из Бюллербю), Успенского (Про мальчика Яшу, Крокодил Гена), Милна (Винни-Пух) и другими, казалось бы, неинтересными 2-х летнему ребёнку, книгами!

Ну а если по отношению ко всем прочим человеческим способностям поступить так же? Не определять сроки заранее, а просто создать благоприятные условия и посмотреть, как будет развиваться ребенок.

А вот эта цитата попала в самую точку!

Азбука и счет, опущенные с высот «возрастной недоступности» и вошедшие в ребячью жизнь наравне с игрушками и инструментами, оказалось, усваиваются столь же легко и просто, без всяких уроков, как слова «ложка», «хлеб», «дай» и «молоко». В самом деле, что такое три десятка букв и цифры среди многих сотен слов, которые малыши узнают в первые два года жизни?!

இஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇ

Со вторым ребёнком я более чуткая и слышащая мать. Прочитав книгу Никитиных, я встретила такое мнение (пишу не дословно, поэтому не в цитате): "Почему же ребёнок так возмущается против всех этих чепчиков, распашонок и вообще одежды? Может быть потому, что ему это НЕ НУЖНО". Прочитала и задумалась - "А ведь правда, не нравится малышу одеваться! И стала я внимательнее относиться к поведению моего тогда 4-месячного сына и вот что заметила - парнишке нравится быть без одежды! Честно, не помню, как относилась к одеванию дочка, а вот с сыном у меня гораздо большее взаимопонимание и я стараюсь удовлетворять его желания.

Меня поразило, как много мы "разжёвываем" ребёнку, не даём ему самому подумать! Зачастую он даже не просит нашей помощи, а мы всё равно наставляем и поучаем, говорим КАК сделать проще и быстрее, тогда как для ребёнка зачастую важен не результат, а ПРОЦЕСС.

Как часто, к сожалению, приходится встречаться с этой странной логикой взрослых! Не дают, например, малышу ни подумать, ни сделать по-своему – все решают и делают за него, а потом его же и ругают: мол, бестолковый, ленивый, равнодушный.

В книге есть очень занятная глава, которая заставила меня усмехнуться - ведь то, что рекомендовано было Никитиными десятки лет назад повсеместно внедрено в современные роддома!
Приведу несколько примеров - это диагностика по шкале Апгар, прикладывание к груди сразу после рождения (даже кесарённым!), палаты совместного пребывания "Мать и дитя", даже присутствие мужа на родах и другое. То, что естественно сейчас (обоих детей я родила в условиях, приближённых к рекомендациям Никитиных), тогда было просто сумасшествием - НЕ-НОР-МАЛЬ-НЫМ!

Очень понравился и пригодился мне вот этот совет:

Не сразу мы поняли, что надо говорить не так: «Оля, бери полотенце и помоги мне» или: «Алеша, наколи для меня лучинок на растопку», а так: «Ребята, давайте-ка маме по можем посуду вымыть!» (говорит папа) или: «Алеша, а что, если на растопку щепочек папе заготовить – вот он обрадуется!» (говорит мама). Тогда получается забота не о себе, а о другом!
Мы ошибались, когда просто поручали дело, давали какое-то задание, заставляли выполнять до конца, но не всегда обращали внимание ребят на то, что работу надо сделать еще и потому, что кому-то нужна помощь, внимание, забота. Работа в таком случае выполнялась не как взятая на себя часть общего дела, а как навязанная извне скучная повинность, от которой хочется увильнуть.

То что понравилось, что-то нашло подтверждения у меня по мере пробования, до чего-то дошла своим умом с самого начала родительства:

чтобы дети росли внимательными и заботливыми, необходимы, по крайней мере, три условия: во-первых, самим взрослым всегда друг о друге заботиться, только не напоказ, а всерьез, чтобы это было в семье просто нормой отношений, как бы нравственной средой обитания ребенка; во-вторых, с самого начала не отвергать желания ребенка помочь, принимать его работу, пусть даже неумелую, всегда с благодарностью («Спасибо тебе, доченька. Ну что бы я без тебя делала... Выручил ты меня, помощник ты мой золотой...»), а в-третьих, вместе с малышом заботиться о ком-то, делать что-то для другого: папе, например, организовать с детьми уборку дома в мамино отсутствие, а маме побеспокоиться о том, чтобы к приходу папы с работы малыши вместе с нею приготовили для всех ужин и накрыли на стол.

То, к чему я пришла сама, до прочтения книг и получения какого-либо личного опыта - просто по наитию общалась с дочкой именно так - с самого начала.

Мы старались не просто приказывать или отдавать распоряжения, требуя немедленного выполнения, а объяснять, почему нужно что-то выполнить

Мне казалось (и сейчас я тоже так думаю), что хорошее взаимопонимания и... как бы это сказать... ЛЁГКОСТЬ жизни с ребёнком зиждется именно на УВАЖЕНИИ. И именно ВЗРОСЛОГО к ребёнку. А у кого же он иначе научиться уважению, как ни у двух самых близких людей - мамы и папы?

И если в нежном возрасте ещё можно рассчитывать на слепое подчинение (для ребёнка родители - БОГИ), то позже, возможно даже в подростковом возрасте, уже почти состоявшаяся личность бунтует против беспрекословного послушания и начинается так называемый "трудный возраст". Мне именно так кажется. Но не буду углубляться в тему переходного возраста, моим детям до этого далеко.

И то, про что не следует забывать в теме про взаимоуважение:

при всем взаимоуважении и взаимовлиянии в семье ребенок остается ведомым, а родитель – ведущим, а не наоборот.

То, что затронуло:

Что касается «каменной» матери, то только я знаю, каково мне было, пока сидела рядом с плачущим малышом, а с трех сторон мне давали советы.

இஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇ Развитие творческих способностей இஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇ

Важнейшим условием развития всех способностей я считаю своевременное начало.

Так получилось, что мы, в некоторой степени, музыкальная семья - я 3 года проучилась в музыкальной школе игре на фортепиано (слуха и голоса нет, но зато знаю ноты и люблю брякать по клавишам), а муж, хоть и не имеет знания нотной грамоты, зато умеет слышать музыку и хорошо в ней разбирается (сам музыкант). И у нас много музыкальных инструментов, к которым имеют свободный доступ дети - синтезатор, барабанная установка, бонги (ручные барабаны), губная гармошка, варган, гитары. Есть и детские (но с настоящим звучанием!) инструменты - деревянная флейта и металлофон на 8 звуков. В мыслях ещё приобрести ксилофон звуков на 15, не меньше.
Дома каждый день играет музыка. Очень ценю своего мужа за это - он по-настоящему УВЛЕЧЁН музыкой и дети с рождения обитают в творческой среде. Казалось бы, что там понимает 5-месячный мальчонка - а с каким вниманием он смотрит, как я играю на пианино! Я могу долго сидеть, держа его на коленях и наигрывая выдуманные мелодии - он СЛУШАЕТ! И с гораздо большим интересом, чем монотонное бренчание погремушки.

В 8 месяцев малыш уже САМ обожает бренчать по клавишам и возмущается, если прерываешь музыкальное "занятие".

Дочка САМА почти каждый день успевает поиграть на нескольких инструментах. А иногда, когда я играю сама, даже не подходит - занята чем-то другим.

Как привить ребёнку любовь к музыке? Может быть именно так, позволяя слушать и играть её тогда, когда захочется.

сделать максимальный упор на его самостоятельные действия. Например, недостаточно, если ребенок только слышит музыку. Гораздо больше пользы, если он сам попробует извлекать звуки.

Посмотрим через несколько лет...

இஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇ Физическое развитие இஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇ

Ещё во время прочтения книги Никитиных я загорелась идеей купить спортснаряды. Поделилась этой мыслью с мужем, он поддержал. И вот, через пару месяцев у нас шведская стенка, турник, кольца, трапеция, канат и сетка для лазания. В планах ещё - деревянная горка.

Вообще, я нередко встречала такое высказывание от разных людей:"Вот купили ему (ребёнку) спортивный комплекс, а он и внимания не обращает". По этому поводу Никитины очень хорошо сказали:

Что же выходит: заставлять – плохо, опекать – еще хуже, а что тогда нужно, чтоб получалось? Радоваться, просто радоваться, когда малышу что-то удается, – это, по нашим наблюдениям, главный стимул для успешных занятий с ребенком. Самый совершенный спорткомплекс не вызывает его интереса, не «срабатывает», если мы, взрослые, остаемся равнодушны к тому, что с ним делает ребенок, как у него получается.
Ну а если упал? А если неудача? Тогда мы утешим, конечно, вытрем заплаканные глаза, ободрим («Не горюй, еще получится!»), но чуть позже того, как ему пришлось самому потрудиться, покряхтеть, даже поплакать от очередной неудачи. Я только всегда стараюсь избегать утешений такого рода: «Ах, какие нехорошие кольца, не слушаются Ванюшу». Я скорее скажу так: «Жаль, колечки хотели тебя покатать, а ты не сумел... Ну ничего, давай еще разок попробуем...»

Спортивный комплекс у нас 4 месяца. За это время надоесть не успел - занимаемся каждый день. Да-да, мы все, включая 9-месячного сынишку, который с 7 месяцев встаёт, опираясь на ступеньки и переступает ножками.

Травм ещё не было (ттт), а дочка наиловчайше забирается на лесенку под самый потолок, вертится на кольцах и делает попытки (пока неудачные) забраться на канат (ей скоро 3 года).

இஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇ

Абсолютного здоровья, как нам очень хотелось, мы не получили - за полгода с начала нового образа жизни дети болели 2 раза. Это была простуда - насморк, который у детей на детских площадках я наблюдаю постоянно.

Я не знаю, как часто болею ваши дети, уважаемый читатель, но у моей дочки был период, когда она "сопливила" каждую неделю. Так что 2 простуды за 6 месяцев - неплохой результат

И ещё один большущий плюс от прочтения книги - я перестала париться насчёт мелочей (типа, носочки надеть, ушки закрыть, шейку закутать) и хуже совершенно НЕ стало! Зато нервы целее и у меня, и у детей (малыши совершенно не желают кутаться) )

இஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇ

В заключении я хочу осветить тему "фанатизма" Никитиных. Меня очень обидело мнение моих родителей, которые изначально привыкли (и не желали менять эту привычку) относится к ребёнку, как к чрезвычайно хрупкому созданию. Они решили, что мы "ударились в какие-то крайности", и, если вначале выражали точку зрения мягко, то в конце концов это дошло до того, что мне высказали про методику Никитиных, которыми "вначале восхищались, а потом дети начали умирать, и итоге их вообще ЗАПРЕТИЛИ". Для всех тех, кто считает также:

Не стоит в принципе возводить ЛЮБУЮ методику в идеалогию. Какой бы хорошей она не была, всё равно самое важное - избирательное применение. Главное - быть ЧУТКИМИ родителями, прислушиваться к самим себе и к своим детям. НЕ МОЖЕТ какая-то методика ОТ и ДО подходить конкретно ВАШЕЙ семье. Очень важно это понимать - выращивание (это слово здесь больше подходит, нежели "воспитание") - это интуитивное дело, в котором МОЖНО принимать опыт прошлых поколений, но НЕЛЬЗЯ забывать слушать СЕБЯ. И если вы довели ребёнка до воспаления лёгких фанатичным закаливанием ("из-под палки" обливали ребёнка холодной водой, например), то не стоит винить в этом кого-то, кроме себя. Фанатизм - вообще бред. ИМХО.

Ну а самым явным свидетельством безвредности методики Никитиных служит ВРЕМЯ. С момента написания книги дети Никитиных выросли и завели собственные семьи. И, во-первых, они все дожили до средних лет (никто не умер, как меня пугали)), во-вторых, в их семьях появились свои дети (минимум - двое), что говорит о том, что многодетность и нестандартное воспитание не принесли им отвращение к родительству. Ну, и конечно, о том, что девочки не остались бесплодными от хождения босиком (как стращала меня мама).

இஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇஇ

Также мне понравилось:

Именно семья ориентирует ребенка в жизни с самого начала. Не словами, разумеется, а общим настроем, семейным укладом, отношением к людям и их делам, собственным участием в жизни окружающих.
каждый, даже самый крошечный, человек нуждается в таком времени, когда он полностью предоставлен сам себе, его не дергают, к нему ни с чем не лезут, то есть ему не грозит вторжение извне.
малыш, оказывается, мог гораздо больше, чем об этом было написано в популярной литературе.
Постепенно мы учились главному – подходить к ребенку без предвзятых мерок и представлений, с желанием разобраться в возможностях, потребностях, особенностях самого малыша.
мы старались не делать за малыша то, что он сам может сделать, не думать и не решать за него, если он сам может додуматься и решить.
Отцам чаще всего труднее избежать излишнего форсирования, понукания, подстегивания. А ведь давление на ребенка возбуждает у него либо страх, либо строптивость и, уж во всяком случае, сковывает, как бы парализует желание и волю самого ребенка. Вряд ли это приохотит малыша к занятиям. А вот матерям надо бы воздержаться от моментальной, часто преждевременной помощи при первой же трудности малыша. Знаю по себе, как это трудно, но нужно! Излишняя опека, «дрожание» над малышом, предотвращение малейших ушибов и любых падений порождают в нем нерешительность, несамостоятельность и неосторожность: ведь за него об опасностях думает мама!
Постепенно мы все больше убеждались, что лучше сделать «предохранительную прививку», лучше доставить маленькую неприятность малышу, но научить его быть осторожным, чем держать его в неведении об опасностях, которые могут свалиться на него совсем неожиданно.

Окончательно закончить отзыв хочу цитатой, которая от и до могла быть сказана мной:

А ГЛАВНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ, как мы теперь понимаем, был вот в чем: живя с такими малышами, мы – при всех наших хлопотах и заботах – не уставали! Напротив, мы словно заряжались от них бодростью и радостью жизни, которая буквально била ключом в нашем доме. И как странно было слышать от других: «Ах, как трудно с детьми! Совсем замучились...»

Мать и отец семерых детей рассказывают об опыте физического, интеллектуального и нравственного воспитания в своей семье. Этот опыт, сложившийся в 60-70-х гг. XX в., вначале очень многим казался необычным и рискованным, а затем получил широкое признание и у нас в стране, и за рубежом. О том, выдержал ли он проверку временем, - судить читателю.

Книга рассчитана на родителей, как молодых, так и опытных, а также бабушек и дедушек, воспитателей яслей и детских садов и всех, кто интересуется педагогикой.

Вот в это-то время и готовилась к печати эта книга.

Собственно, это не одна, а несколько книг, и каждая из них имеет самостоятельный взгляд на одни и те же вещи. Собранные вместе и никак не подработанные для своего соседства специально, они оказались просто подробно записанной историей приобретения человеческого опыта – опыта решения проблем, последовательно возникавших в семейной жизни, жизни с детьми.

Они были написаны в разное время. Основу первой, «Правы ли мы?», составили непосредственно дневники Б. П. и Л. А., которые велись ими с первых дней жизни каждого из нас. 1962 год, детей всего двое, все еще почти безоблачно. Эта книга и есть лепет «новорожденных» родителей, которым все – открытие, все – радостно, нет никаких задних или далеко идущих – утилитарных – мыслей. О своих открытиях хочется немедленно рассказать и перевернуть таким образом весь мир.

Мир не перевернулся, но с профессионально озабоченным окружением (педагогами и медиками) первые жесткие столкновения произошли. Вокруг имени Никитиных возник некоторый ажиотаж, подогреваемый любопытством журналистов и почти детским упорством самих Б. П. и Л. А. Было трудно с самого начала понять, что общественно ценного можно извлечь из этого странного явления, а самим Б. П. и Л. А. разобраться было еще сложней.

Я хорошо помню, что, когда была еще воспитуемым – по возрасту – существом, слова «воспитание» в домашнем обиходе не существовало. Оно входило в ряд неких абстрактных понятий, которыми оперировали другие люди (не мы), объясняя то, что происходило в нашей семье: «педагогика», «эксперимент», «закаливание», «разносторонний», «родители», «многодетность», «умственное развитие» и т. п. Действующая помимо нас совокупность полупонятных терминов была как бы невеселой поверхностью бурно живущего своей суматошной жизнью дома – той его стороною, которой ему пришлось открыться наружу.

Другими словами, было нечто, называемое «воспитанием детей в семье Никитиных», и была еще наша собственная жизнь, полная совсем других проблем – не тех, которые с таким пылом решались за нас кем-то. И она, наша жизнь, настолько обросла легендами, что мы и сами подчас не можем разобраться, что было на самом деле, а что нет. Некий миф о семье Никитиных живет отдельно от нас.

Книги самих Б. П. и Л. А. – нечто среднее между тем, что есть на самом деле, и тем, что пишут. Других слов для обозначения того, что в нашем доме происходит, и они не смогли найти. Однако они пользуются достоверными сведениями, внимательно слушают мнения «жертв эксперимента», то есть наши, и за точку отсчета всегда принимают главное: насколько их способы решения реально существующих проблем применимы в других условиях, в других семьях. На мой взгляд, многие из этих решений приближаются к оптимуму, то есть универсальны, либо указывают верное направление поиска. Есть и просто бесценные, проверенные практикой сведения (глава «Что мы узнали»), которые в свое время были вытеснены из жизни псевдонаучными утверждениями и рекомендациями.

Мы и не подозревали, что были для своих родителей источниками столь ценной информации. С детства мы помимо воли втягивались в тот круговорот тем, разговоров, отношений с людьми, которые назывались в нашей семье уничижительным термином «никитинство». Нас тошнило от слов «раннее развитие». А поскольку каждый начинал выяснять собственные отношения с миром и обществом уже лет с десяти, не прекращались наши конфликты с Б. П. и Л. А. из-за поразительных несоответствий между «никитинством» и реальной семейной жизнью. Более того, как раз потому, что эти понятия относились к разным логическим и ассоциативным рядам, я в свое время была глубоко убеждена, что воспитывают-то нас как раз неправильно. Мы не скоро поняли, что речь шла об одном и том же.

Однако в конце концов все семеро детей выросли и заново начали решать те же вопросы, теперь с точки зрения собственного родительства. Как и следовало ожидать, под этим углом многое стало выглядеть иначе.

Оказалось, что абсолютное здоровье, самостоятельное постижение окружающего мира одновременно с полной уверенностью в своей защищенности, существование широкого спектра возможностей для каждого из нас, свободный их выбор, радость от жизни рядом взрослых и детей – то, в чем мы росли, чем дышали, что считали само собой разумеющимся – относятся к реальностям только нашей семейной жизни. Большинство же родителей и детей о них просто не подозревает, хотя именно эти невероятно важные вещи не особенны, не уникальны, а повторимы.

И нам ничего не оставалось делать, кроме как начать распространение информации по «семейному опыту» уже вполне сознательно – нам особенно доверяют, поскольку мы считаемся вроде как первоисточниками. Единственное, чему мы сопротивляемся, как и в давнюю эпоху нашего общего детства, – это процессу превращения нашего прекрасного единственного дома в полумузей-полуаквариум, потому что общественным достоянием должна стать, уж конечно, не наша семья как таковая. Смею вас уверить, у нас имеется куча неразрешимых семейных проблем, и в качестве образца мы никуда не годимся.

Но существует опыт жизни с детьми в семье. Главная его ценность состоит, как мне кажется, в том, что из каждой проблемной ситуации Б. П. и Л. А. пытались найти выход САМОСТОЯТЕЛЬНО и на самом высоком уровне отношений: ЧЕЛОВЕК – ЧЕЛОВЕК, ЧЕЛОВЕК – МИР. При этом они наблюдали, вслушивались и пробовали, не перекладывая ответственности за свои решения на других. Они попытались избежать того распространенного варианта, когда вместо интуиции, любви, сознательности действуют самолюбие, тупое следование чужому опыту или столь же тупое его отрицание.

Естественно, что все их конкретные решения конкретных ситуаций сложились в некоторую систему, суть которой – отказ от ложных или неверно понимаемых принципов и традиций, возвращение к ЕСТЕСТВЕННОСТИ в воспитании человека. И это тоже вполне повторимо.