Институт семьи и брака в советское время.

Психологические особенности российской ментальности

Типичную советскую семью можно рассматривать как вариант ано­маль­ной языческой семьи с элементами православной модели. В такой семье:

– мужчина и женщина борются за доминирование; победа достается более сильному – не столько физически, сколько психически;

– существуют противостояние поколений, подавление детей и борьба детей с властью родителей;

– мужчина не несет ответственности за семью в целом;

– равенство мужчины и женщины рассматривается как достижение социализма.

Первоначальным идеалом женщины при социализме была рекорд­сменка, рабфаковка, ударница, боец Красной Армии: Гризодубова и Раскова, сестры Виноградовы, Роднина и Терешкова и пр. Сталин вспомнил о женщине-матери в связи со страшной убылью населения после Великой Отечественной войны: были введены звание «Мать-героиня», ордена и медали за воспитание родных и приемных детей. Фактически эти награды давались не за воспитание, а за рождение детей – за вклад в прирост населения.

Существует три варианта определения лидерства в семье: 1) нали­чие явного фактического главы семьи; 2) наличие формального главы семьи при фактическом равноправии родителей; 3) семья с неопреде­лен­ным понятием главы. Семьи второго типа чаще встречаются в городах, семьи первого типа – в сельской местности.

Единственный вариант приобретения устойчивости советской семьей – установление связи доминирования и ответственности: если ответственная за дела семьи мать, ей должна принадлежать власть.

По мнению З.А.Янковой и Е.Ф.Ачиловой, удовлетворенность браком определяется в основном наличием лидера в семье, что должно дополняться (но не заменяться) партнерскими отношениями в решении проблемы семьи, совместным проведением досуга. При этом для женщин важнее досуг во внесемейной сфере, а для мужчины – в семье, включая занятия с детьми. Вместе с тем воспитание детей является самостоятельной ценностью, не зависящей от «стабильности» семьи, под которой подразумевается риск развода.

Поскольку при социализме проблемы семьи – это в первую очередь проблемы, решаемые матерью, а не отцом, постольку большинство исследований в советской психологии, посвященных семье, отражают особенности отношений матери и ребенка. Причины трудностей социализации ребенка видят:

– в искажении структуры семьи (неполная семья),

1. Семья как важнейшая ячейка общества заслуживает внимания, защиты и поддержки со стороны государства независимо от типов семей, многообразия индивидуальных предпочтений и социальных условий. Все семьи вправе рассчитывать на поддержку государства.

2. Необходимо поощрять права и свободы индивида в семье.

3. Семейная политика должна быть направлена на поощрение равноправия между мужчинами и женщинами в разделении семейных обязанностей и закреплять равные их возможности участвовать в трудовой и общественной жизни.

4. Все меры семейной политики должны укреплять самостоя­тельность и независимость семей, обеспечивая помощь семье в выполнении присущих ей функций.

Мировым сообществом сформулированы также приоритетные для всех государств задачи семейной политики. На основе анализа «Руководящих принципов по вопросам семьи», разработанных Комитетом по вопросам семьи ООН, можно выделить наиболее важные положения, отражающие приоритеты семейной политики в современном мире:

Утверждение ценности семьи, уважение и защита всех типов семей независимо от их национальных, культурных, региональных различий, недопущение их дискриминации;

Обеспечение лучших условий жизнедеятельности семьи, создание предпосылок для здорового развития общества, социального и экономического прогресса в интересах семьи, перераспределение в этих целях ресурсов в пользу социальных программ;

Разработка гибкого законодательства о семье, его развитие с учетом изменяющихся условий жизни ;

Осуществление специальных мер социальной и экономической поддержки бедных семей, семей с особыми проблемами;

Оказание семьям поддержки в гармоничном сочетании ее членами профессиональных и семейных обязанностей;

Содействие семье в организации домашнего хозяйства, производства продовольственной продукции для внутреннего потребления;

Разработка систем налогообложения, учитывающих интересы семей;

Создание систем социальной помощи семьям, в том числе информационной, психологической, юридической;

Осуществление программ планирования семьи, предоставление молодым людям комплекса информации, необходимой для вступления в брак и функционирования семьи;

Социальная и медицинская защита материнства и детства в дородовой и послеродовой периоды;

Содействие полноценному физическому и умственному развитию девушек, подготовка их к материнству;

Предупреждение насилия, злоупотреблений и эксплуатации внутри семьи в отношении ее членов;

Предоставление помощи семьям, столкнувшимся с проблемами наркомании , алкоголизмом, преступностью, агрессией, принятие мер по их искоренению;

Формирование позитивного для семьи информационного пространства.

Все перечисленные задачи в равной мере актуальны для России.

Следующим актуальным вопросом является современное положение российских семей.

В структуре экономических проблем страны острейшая – это резкое падение реальных доходов большинства семей. Для абсолютного большинства семей с детьми реальным источником доходов является зара­бот­ная плата. В течение последних «перестроечных» лет наблюда­ется огромное несоответствие между заработной платой и потребитель­скими ценами. Минимальная заработная плата обеспечивает только пятую часть минимального потребительского бюджета. Фактически до нуля обесценились денежные сбережения граждан. Беспристрастная статистика констатирует, что семьи с несовершеннолетними детьми – наименее обеспеченная часть населения России. Их доходы ниже, чем у остальных семей .

Для большинства семей стали менее доступными услуги здравоохранения, квалифицированная медицинская помощь, лекарства и медикаменты.

Все больше семей не могут позволить себе пользоваться учреждениями культуры и отдыха, организовать семейный летний отдых, отправить своих детей в оздоровительные загородные лагеря. Сокращается посещение театров, кино, музеев, библиотек.

Особенно трудная для большинства семей проблема – улучшение жилищных условий. Особенно остра она для молодых семей, не имеющих собственного жилья.

Крайне тревожная ситуация складывается в демографической сфере. Экономическое и социальное неблагополучие проявляет себя в сокращении средней продолжительности жизни населения. Только за 1993 г. она снизилась на 3 года у мужчин, составив 59 лет, и на 1,1 года у женщин (72,7 лет). Такое снижение продолжительности жизни сопоставимо только с военным временем и беспрецедентно для мирного времени.

Снижается рождаемость, ухудшается здоровье людей, растет смертность, особенно от несчастных случаев, травм, отравлений, убийств и самоубийств. В 1992 г. (еще до начала боевых действий в Чечне) смертность населения России от неестественных причин превысила среднеевропейский уровень у мужчин в 4 раза, а у женщин – в 2 раза. Особенно велико превышение среднеевропейского уровня смертности от убийств: в 20,5 раз у мужчин и в 12 раз у женщин. В результате преждевременной смертности в стране увеличивается число вдов , вдовцов и детей-сирот.

Если до 1991 г. младенческая смертность в России постепенно снижалась, то с 1993 г. она стала расти, а уже к концу года составила 20 умерших на 1000 родившихся детей и продолжает увеличиваться до сих пор. С 1992 г. началась депопуляция России за счет превышения смертности над рождаемостью. Естественная убыль населения составила 207 тыс. человек в 1992 г.

Растет число семей беженцев и вынужденных переселенцев.

Обследования специалистов показывают, что отказ части семей от рождения детей из-за неблагоприятных экономических и психологи­ческих условий может при продолжении социально-экономического кризиса перерасти в новые репродуктивные установки, выражающиеся, в частности, в резком снижении ценности детей для родителей, что в дальнейшем приведет к новому витку депопуляции – например, сокращению численности населения и трудовых ресурсов.

Ухудшается психологический климат в обществе. Семья, являясь частью общества, перестает быть психологическим убежищем от общественных катаклизмов, увеличивается число неблагополучных семей. В психологическом состоянии российских семей превалируют неуверенность в завтрашнем дне и ощущение слабой защищенности от насилия и преступного мира.

Но, несмотря на тяжесть и остроту проблем, семья пока выстояла в экономических невзгодах и политических бурях. По данным последних социологических исследований, абсолютное большинство опрошенных ставит ценности семьи выше других человеческих ценностей (здоровье, интересная работа, материальное благополучие, комфорт).

Несомненно, без преодоления социально-экономического кризиса и дальнейшего подъема экономики, стабилизации общественно-политической обстановки решение значительной части семейных проблем невозможно. В то же время ослабление негативных последствий реформирования общества вполне реально. Выход видится не в отказе от реформ, а в придании им социальной направленности.

Необходимо рассматривать интересы семьи как цель развития экономики и социальной сферы. В сфере экономики это означает, во-первых, преимущественное развитие отраслей, обеспечивающих удовлетворение материальных потребностей семей; во-вторых, обеспечение сохранения социальных гарантий в труде независимо от формы собственности. В социальной сфере важно сосредоточить внимание на семье, что обеспечит комплексный, всеобъемлющий подход в социальной политике.

Очень многое можно сделать и уже делается для семей сейчас, даже в условиях социально-экономического кризиса. Прежде всего – это формирование национальных механизмов по разработке и реализа­ции государственной политики. Созданы региональные и федеральные структуры власти и управления в области семейной политики. К числу основных звеньев этой системы управления можно отнести: Комитет по вопросам женщин, семьи и молодежи Государст­вен­ной Думы; Комиссию по вопросам женщин, семьи и демографии при Президенте Российской Федерации; Департамент проблем семьи, женщин и детей Министерства социальной защиты населения Российской Федерации, а также структурные подразделения федеральных министерств и ведомств социальной направленности, занимающиеся вопросами образования, воспитания, охраны здоровья, отдыха, культуры, физической культуры, бытового обслуживания и обеспечивающие выполнение семьей ее репродуктивной, воспитательной и других важнейших функций.

Супружеские роли – ……………………………………………..

Родительские роли – ……………………………………………..

Родственные родительские роли – ………………………………

Родственные роли – ………………………………………………
Б) И.Френч и Б.Равен выделяют пять видов социальной власти, характеризующей отношения между ребенком и взрослым в семье.

………………………………………… – ребенка могут вознаградить за определенное поведение. Награда следует за одобряемым поступком, наказание – за порицаемым поступком.

…………………………………………. – в ее основе лежит жестокий контроль над поведением ребенка, каждый незначительный проступок подлежит наказанию (словесному или физическому).

…………………………………………….. – основана на большей компе­тентности родителей в том или ином деле.

……………………………………………… – в ее основе лежит уважение перед человеком, который является образцом – носителем социально-одобряемого поведения.

……………………………………………………. – единственная форма внеличностной власти, однако, носителем и толкователем закона для ребенка являются именно родители, взрослые.


В) Широко известна периодизация Э.К.Васильевой, выделившей пять стадий жизненного цикла:

1. ………………………………………………: с момента заключения брака до рождения первого ребенка.

2. ……………………………………………….: заканчивается с началом трудовой деятельности хотя бы одного ребенка.

3. ………………………………………………: с начала трудовой деятель­ности первого ребенка до момента, когда на попечении родителей не останется ни одного из детей.

4. Дети живут с родителями до тех пор, пока хотя бы один из детей не имеет собственной семьи .

5. Супруги живут с детьми, имеющими общие семьи.


6.Найдите ошибки и дайте правильное определение понятиям.

7. Используя данные текста, укажите на преобладание той или иной брачно-семейной структуры. Используйте знаки: .
А) Форма семьи:

нуклеарной семьи расширенной семьи
Б) Форма брака:
Распространенность Распространенность

моногамии полигинии


В) Выбор партнера:
Распространенность Распространенность

экзогамии эндогамии


Г) Выбор местожительства:
Неолокальный Матрилокальный

выбор выбор


Д) Родословная и наследование:
Наследование Наследование

по женской линии по мужской линии

Перейдем теперь к анализу эволюции/революции семьи и семейных отношений в период после Октябрьской революции 1917 года. Социокультурные изменения ХХ века отличались тотальным, всеобщим характером, распространяясь практически на все сферы человеческой жизни, включая систему ценностей, модели поведения, адаптационные стратегии личности, формы семьи, модели семейных отношений, гендерные роли мужчины и женщины.

Интенсивность динамики социокультурной среды превышала исторические аналоги, требуя новых адаптационных стратегий, превращая в «музейные экспонаты», бессмысленные на новых отрезках исторической динамики нормы, ценности, социальные позиции, модели повседневного существования. Для характеристики России как переходного общества вполне применим термин известного исследователя общества модерна У. Бека «halbmoderne Gesellschaft» - полусовременное общество.

В связи с этим вполне уместным представляется и характеристика, данная российскому социуму А.С. Ахиезером. Существуют традиционные общества, которые пытаются сохранить основы традиционализма, веру в возможность жить по мифологическим циклам, пытаясь их сочетать с достижительными ценностями. К этим странам можно было причислить и Россию, но с одной важной оговоркой. В России не сложились эффективные институты, способные обеспечить бесконфликтное сотрудничество, диалог между ценностями сообществ, ставших на путь модернизации традиционного типа, и ценностями идеологического общества, не выявилась достаточно развитая способность преодолевать исторически сложившийся в стране раскол между архаичной и достижительной культурами..

В постреволюционной, советской России/СССР огромные массы людей оказались затронуты процессом массовой маргинализации, заключавшемся преимущественно в утрате прошлого социального статуса и неопределенности статуса нынешнего, более или менее резком разрыве с социокультурной традицией, проявившемся, в том числе в отношении семьи, содержательного наполнения гендерных ролей и модели репродуктивного воспроизводства человека.

Социальный институт семьи в России в послереволюционный период претерпел существенные изменения. После Октябрьской революции 1917 года в России/СССР стали распространяться идеи женского равноправия, которые наиболее четко артикулировали две «музы» русской революции - Инесса Арманд и Александра Коллонтай. Они говорили о браке как о любовном и товарищеском союзе двух равных членов коммунистического общества, свободных и одинаково независимых.

Коллонтай писала, «что современная семья утратила свои традиционные экономические функции, а это означает, что женщина вольна сама избирать себе партнеров в любви». В 1919 году вышел ее труд «Новая мораль и рабочий класс», основанный на сочинениях немецкой феминистки Греты Майзель-Гесс. Коллонтай утверждала, что женщина должна эмансипироваться не только экономически, но и психологически. Идеал «великой любви» («grand amour») трудно достижим, в особенности для мужчин, поскольку он входит в противоречие с их жизненными амбициями. Чтобы стать достойной идеала, личности следует пройти период ученичества, в виде «любовных игр» или «эротической дружбы», и освоить сексуальные отношения, свободные и от эмоциональной привязанности, и от идеи превосходства одной личности над другой.

Коллонтай полагала, что только свободные и, как правило, многочисленные связи могут дать женщине возможность сохранить свою индивидуальность в обществе, где господствуют мужчины (обществе патриархата). Приемлема любая форма сексуальных отношений, но предпочтительнее «последовательная моногамия», каждый раз основанная на любви или страсти смена брачных партнеров, серийных отношений мужчин и женщин. семья общество патриархальный социальный

В качестве наркома государственного призрения она устраивала общественные кухни как способ «отделить кухню от брака». Заботу о воспитании детей она тоже хотела возложить на общество. Она предрекала, что со временем семья отомрет, и женщины научатся заботиться о всех без разбора детях, как о своих собственных.

Да и лидер РСДРП (б) и Советского государства В.И. Ленин, хотя и не разделял теорию и практику свободной любви, придавал большое значение обобществлению материальной стороны быта, созданию общественных столовых, яслей, детских садов, которые он называл «образчиками ростков коммунизма». Это «те простые, будничные, ничего пышного, велеречивого, торжественного не предполагающие средства, которые на деле способны освободить женщину, на деле способны уменьшить и уничтожить ее неравенство с мужчиной по ее роли в общественном производстве и общественной жизни».

Советское государство с первых дней своего существования приступило к активному реформированию гражданского законодательства, в том числе в части, регулирующей брачно-семейные отношения. Прежде всего из процесса этой регуляции была исключена Православная церковь. Так, уже в 1917 году «18 декабря отнята у церкви регистрация рождений и браков. 20 декабря введен гражданский брак как единственно имеющий юридическую силу».

Хотя официально аборты не были узаконены, в первые три года Советское правительство относилось к ним достаточно терпимо. Поскольку эта операция часто производилась людьми неквалифицированными, в антисанитарных условиях, что приводило к тяжелым последствиям и летальным исходам, декрет от 18 ноября 1920 г. предписывал производить аборты под строгим медицинским контролем. Хотя к абортам был приклеен ярлык «пережитка прошлого», женщинам не возбранялось пойти на этот шаг, при условии, что операция будет производиться врачами в больничных условиях. Это был тоже первый закон такого рода.

Говоря о новом законодательстве в области семьи и брака, В.И. Ленин подчеркивал его направленность на освобождение женщины и ребенка, на защиту их прав: «…законы (Советской России. - С.Г.) не освящают лицемерия и бесправного положения женщины и ее ребенка, а открыто и от имени государственной власти объявляют систематическую войну против всякого лицемерия и всякого бесправия».

Обсуждение проекта нового кодекса законов о браке и семье в начале 20-х годов сопровождалось призывами к отмене любых форм регистрации брака, в том числе и светской государственной регистрации: «Уничтожая суеверие необходимости церковного венчания для законности брака, нет надобности заменять его другим суеверием - необходимости облечения свободного союза женщины и мужчины в форму регистрированного брака.

Второй советский кодекс законов о браке, семье и опеке был принят в 1926 году. В целом кодекс продолжал западническую либеральную традицию в сфере семьи и семейных отношений, сложившуюся в первые послереволюционные годы. Так, например, регистрация браков стала необязательной, поскольку кодекс признавал легитимными существующие фактические браки. При этом фактическим признавался брак, которому соответствовали следующие условия: «Факт совместного сожительства, наличие при этом сожительстве общего хозяйства и выявление супружеских отношений перед третьими лицами в личной переписке и других документах, а также, в зависимости от обстоятельств, взаимная материальная поддержка, совместное воспитание детей и пр.».

Заметим, что в первое десятилетие советской власти в нашу жизнь и соответственно в русский язык вошла гендерно ориентированная часть новояза, касающаяся, прежде всего, положения женщин и их участия в строительстве социализма/коммунизма. Это замечание важно, поскольку изменения в языке являются индикатором изменений в повседневной жизни.

Мы знаем, что марксистская идеология не содержит никаких доказательств в пользу сохранения семьи; скорее она приводит к противоположному выводу. В первые дни революции было распространено мнение, что семья - это не более как «буржуазный пережиток» и что процесс ее «устранения» неотвратим.

Так, видный российско-американский социолог П.А. Сорокин в статье «О влиянии войны», опубликованной в журнале «Экономист» № 1 за 1922 год, представил следующие данные по состоянию петроградской семьи после революции 1917 года: «На 10 000 браков в Петрограде теперь приходится 92,2% разводов - цифра фантастическая, причем из 100 расторгнутых браков 51,1% были продолжительностью менее одного года, 11% - менее одного месяца, 22% - менее двух месяцев, 41% - менее 3-6 месяцев и лишь 26% - свыше 6 месяцев. Эти цифры говорят о том, что современный легальный брак - форма, скрывающая по существу внебрачные половые отношения и дающая возможность любителям «клубники» «законно» удовлетворять свои аппетиты», чем вызвал неудовольствие В.И. Ленина.

Затем наступила столь сильная реакция, что посредством законодательства стало осуществляться гораздо более сильное принуждение граждан к выполнению своих семейных обязанностей, чем это имело место в большинстве стран Запада. Можно предположить, что возник некоторый комплекс сил, действующих в этом направлении, что могло совпасть с политикой правящей верхушки.

Институт семьи, пошатнувшись в 1920-е годы, когда в СССР были еще сознательные марксисты, а сам марксизм еще не прошел через полосу перерождений, на волне сталинского термидора уже в 1930-е годы не только полностью восстанавливает, но даже укрепляет свои позиции. В Советском Союзе не только не проявилось сколь-либо значимой тенденции к отмиранию государства, что должно было произойти согласно марксистской теории, но проявилась прямо противоположная тенденция к его укреплению. Уже в 30-е годы прошлого века советское государство сумело подняться в «предгорья» имперской организации и могущества, достигнув этих вершин уже после окончания Второй мировой войны.

Недаром во все времена, начиная с Античности, стабильные семейные отношения считались мощным политическим стабилизирующим фактором. Монархи и политические диктаторы, пытаясь консолидировать общество под своим руководством, взывали к семейным ценностям, сравнивая государство с одной большой семьей, рассматривая себя как «отца нации» или «Большого Брата».

В процессе установления сталинской диктатуры усилились политическая централизация и государственная ориентация на ускоренное строительство социализма. Жизнь граждан Советского Союза, как мужчин, так и женщин, контролировалась внеэкономическим принуждением к труду, политическими репрессиями, установлением жесткого контроля за сексуальным и репродуктивным поведением граждан страны. Но политика государственных репрессий в отношении семьи имеет лишь ограниченную эффективность. Так, знаменитый автор романа-антиутопии «1984» Дж. Оруэлл определил семью как «очаг верности не партии, а друг другу». Но и это правило содержит в себе определенный процент исключений; советские люди хорошо помнили о выборе Павла Морозова, который сделал выбор не в пользу семьи, но в пользу Советского государства.

Находящемуся во врвждебном капиталистическом окружении СССР были нужны солдаты и бесплатная рабочая сила для осуществления «великих строек коммунизма», что предполагало сублимацию сексуальной энергии человека (как известно, в СССР секса нет) и использование ее для нужд советского государства. С другой стороны, в своем идеальном состоянии советская женщина фертильного возраста рассматривалась и как многодетная мать, и как экономически дешевая, готовая работать за идею рабочая сила. Права женщин, как, впрочем, и права человека вообще, советское руководство 30-х годов особенно не беспокоили, и в 1930 году в стране были закрыты женотделы. И.В. Сталин объявил об окончательном разрешении женского вопроса. «Кульминации это достигло в 1936 г., когда был принят новый семейный кодекс, запрещавший аборты… государство стало бороться за укрепление семьи: “свободную любовь“ заклеймили как антисоциалистическую»..

Советское правительство во второй половине 30-х годов, как осознанно, так и неосознанно обратилось к российским социокультурым традициям, отойдя от одержимости идеей практичекого воплощения мировой революции, полной и повсеместной переделки мира. В армии вводились погоны и офицерские звания старой русской армии, красных командиров учили танцам и правилам поведения в обществе, в общественных садах заиграли духовые оркестры. Это был частичный поворот к прошлому, к тому старому миру, который пользовался столовыми приборами и танцевал на балах. Оказалось, что переделать мир и быт человека во всех его проявлениях не всегда нужно, часто старое лучше. Это был, как говорят историки, «консервативный откат», который означал кроме всего прочего, переход к консервативной, охранительной политике в отношении семьи.

Кратко рассмотрев эволюцию семьи, нравов, демографических особенностей в Советской России, подведем теперь некоторые итоги. В результате революционных преобразований советской эпохи были решены некоторые проблемы, стоявшие перед Россией, проведены индустриализация, урбанизация, совершен переход от патриархальной к эгалитарной семье, в том числе и демографический переход, достигнут невероятный прогресс в обеспечении всеобщей грамотности, медицине, социальной сфере вообще. Но цена революционного пути для страны оказалась невероятно высокой, свершения в своей основе амбивалентны, достигнуты на основе мобилизации, перенапряжения всех жизненных сил общества, что во многом предопределило цивилизационный слом постсоветской эпохи.

Что такое семья - знает практически каждый. В семье начинается наша жизнь, она вводит нас в мир, дает первые навыки, помогает пережить все радости и трудности. В семье мы получаем тепло, опору и поддержку, необходимые каждому. Только семья, конечно, если она благополучна, может создать ту неповторимую атмосферу близости, общности и взаимной заботы, без которой невозможно нравственное развитие человека. Не меньшее значение она имеет в жизни всего общества, как одна из важнейших его ячеек. От семьи зависит обеспечение непрерывной смены поколений и воспроизводство самого населения.

Согласно данным Всесоюзной переписи населения 1979 г., в СССР проживает 66,3 млн. семей. От благополучия семьи, психологического микроклимата зависит, какими вырастут в ней дети. КПСС рассматривает семью как одну из высших моральных ценностей нашего общества и требует от партийных, советских, хозяйственных и общественных организаций всячески поднимать престиж материнства, создавать атмосферу особого уважения к семьям, имеющим детей.

В СССР семейно-брачные отношения регулируются государственным законодательством. Законом устанавливается брачный возраст, недееспособность к браку, имущественные права супругов, ответственность за воспитание детей, правовые нормы поведения в семье, расторжение брака или его недействительность.

Советское законодательство, призванное охранять и укреплять брачно-семейные отношения, основано на глубоко гуманных принципах. В нем предусмотрены и оговорены все основные моменты семейных отношений: единобрачие, добровольность и свобода вступления в брак, материальная и моральная поддержка семьи, государственная охрана интересов матери и ребенка.

В СССР создана система государственных, общественных и медицинских мероприятий по охране материнства и детства, что способствует укреплению семьи. Забота о детях, охрана материнства и детства законодательно закреплены в Конституции СССР. В статье 42, гарантирующей права граждан на охрану здоровья, подчеркивается особая забота о здоровье подрастающего поколения, а в статье 53 говорится, что «Государство проявляет заботу о семье путем создания и развития широкой сети детских учреждений, организации и совершенствования службы быта и общественного питания, выплаты пособий послучаю рождения ребенка, предоставления пособий и льгот многодетным семьям, а также других видов пособий и помощи семье».

Гарантированный женщинам отпуск по беременности и родам оплачивается из средств государственного страхования в размере 100 % заработной платы. На время отпуска по беременности и родам за женщиной сохраняется место ее работы. При желании мать, имеющая грудного ребенка, после окончания послеродового отпуска может получить частично оплачиваемый отпуск с сохранением места работы до достижения ребенком 1 года и дополнительный отпуск без сохранения заработной платы по уходу за ребенком до достижения им 1 1 / 2 лет, а в дальнейшем и 2 лет, с сохранением непрерывного трудового стажа и стажа работы по специальности.

Ярким подтверждением заботы о матери и ребенке является постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по усилению государственной помощи семьям, имеющим детей» (1981): введена выплата государственного единовременного пособия по случаю рождения первого ребенка в размере 50 руб. 100 руб. при рождении второго и третьего ребенка; увеличен на 3 дня ежегодный оплачиваемый отпуск женщинам-работницам, имеющим двух и более детей в возрасте до 12 лет; повышен размер государственного пособия одиноким матерям до 20 руб, в месяц на каждого ребенка (оно выплачивается до достижения ребенком 16 лет, а учащимся, не получающим стипендию,- 18 лет).

В последние годы проблемы семьи не сходят со страниц газет и журналов. Это свидетельствует не только о растущем интересе к тому, как живут и развиваются наши семьи, но и о стремлении помочь им в разрешении трудностей, возникающих на их жизненном пути. Вносят в это свой вклад и медики, изучая физиологические и психологические аспекты семейной жизни.

Все это полезно знать и неспециалистам: можно оценить свой опыт, сопоставив его с опытом других, увидеть свои особенности и задуматься над ними. В таком сравнении немалый смысл: не обязательно стремиться быть таким, как все, но опыт многих помогает выбрать правильный путь для себя.

Друзья, а вот есть очень интересная тема — семья и брак в и сейчас — так сказать сравнить, когда было лучше. Со стороны фанатов СССР постоянно слышу возгласы — вот мол, как тогда люди хорошо жили, даже двери не закрывали в квартиру, а семья так вообще была сосредоточением советской духовности! Не то, что нынешнее поколение!".

На самом деле в СССР были и браки по расчету, и запрет на браки с иностранцами, а в твои семейные дела мог вмешаться коллектив — так что всё было далеко не так радужно, как это может показаться.

1. В СССР было запрещено венчание.

Практически сразу после прихода к власти большевики запретили венчание, заменив его гражданской регистрацией брака — такая практика сохранялась до последних лет Перестройки (1988-90), а где-то и до самого конца СССР. В принципе, лично я отношусь к такому спокойно, но тут интереснее другое — отмена венчания для вчерашних малограмотных рабочих и крестьян уничтожило "таинство брака", которое свелось к простой подписи в ЗАГСе. Как результат — в 1920-30-е годы распадалось 8 из 10 (по другим данным — 9 из 10) браков, заключенных таким образом. В СССР брак перестал быть важным и ответственным решением.

Сейчас с этим, по-моему, всё же получше, да и процент разводов ниже, чем в раннем СССР.

2. В СССР были запрещены аборты.

Такой запрет существовал с 1936 года, когда был принят так называемый "Третий семейный кодекс". Официально было провозглашено — "нам нужны новые люди", а о правах "равноправных" женщин никто не думал. Разумеется, всё это привело только к тому, что аборты ушли в подполье и стали делаться на всяких "конспиративных квартирах" — из-за чего резко возрос уровень женской смертности от данной процедуры.

Посмотрев на это всё, советская власть решила разрешить аборты, но статистику тут же засекретила. Статистика по абортам в СССР всплыла только во времена Перестройки, и как оказалось — пик абортов пришелся на 1964 год, когда было сделано более 5,5 миллионов абортов. Отчего их было так много? В том числе и потому, что в советское семье не существовало нормальной контрацепции, но об этом ниже.

Сейчас аборты разрешены и в России, и в Беларуси, и в Украине, а всех сторонников запретительных мер я прошу посмотреть на советский опыт — ни к чему хорошему это не приведет.

3. Существовал запрет на брак с иностранцами.

Запрет на брак с иностранцами появился в СССР 15 февраля 1947 года. Как это обычно во всяких диктаторских указах, он объяснялся "заботой о народе", в указе говорилось прямым текстом — "наши женщины, вышедшие замуж за иностранцев и оказавшиеся за границей, в непривычных условиях чувствуют себя плохо и подвергаются дискриминации". Как будто женщины не могут решить без старых оленей из Политбюро, что для них хорошо, а что плохо)

При Хрущеве за роман с иностранцем выгоняли с работы, а также могли выслать в отдаленные районы (за 101-й километр), как тунеядца или уголовника-рецидивиста. Подобные репрессии стали уходить в прошлое с начала 1970-х годов (уже при Брежневе), но в реальности и в эти годы такие браки не приветствовались, и государство чинило всяческие препоны, чтобы такие браки не состоялись.

В наши дни люди получили свободу заключать брак с тем, с кем пожелают сами.

4. В СССР были распространены "браки по расчету".

Фанаты СССР будут с этим спорить, но браков по расчету в СССР заключалось гораздо больше, нежели сейчас. Причина здесь банальна и очевидна — в СССР люди были поставлены в крайне стесненные жизненные условия и имели крайне малую вилку возможностей, чтобы как-то самореализоваться. Получить "бесплатное" жильё было намного проще семейной паре, выживать на маленькую зарплату было тоже проще вдвоем, и продвигаться по службе семейному человеку было намного проще.

Кроме того, на холостяков и женщин-одиночек в СССР часто "смотрели косо" — мол, явно какими-то антигосударственными делами занимаются, и нередко люди расписывались с нелюбимым человеком, просто чтобы "быть как все" — альтернативное поведение и образ жизни в СССР не приветствовались.

Сегодня люди могут жить так, как пожелают, распространены гражданские и гостевые браки, и собственно "росписи по расчету" стало намного меньше — в этом отпала необходимость.

5. В советской семье жена не могла не работать.

Профессии "домохозяйка" в Советском Союзе не существовало. Официально считалось, что такая профессия якобы "унижает" женщину, и поэтому она приравнивалась к тунеядству. При этом мнение самой женщины, конечно же, никто не спрашивал. Часто получалось так, что с советской семье женщина была вынуждена где-то работать, а потом ещё и вести домашнее хозяйство — не ходить на работу она не могла.

Сейчас право не работать официально закреплено в Конституции — и женщина может заниматься делами семьи, вообще нигде официально не работая.

6. В СССР не было нормальных средств контрацепции.

И как следствие — рождалось множество нежеланных и часто из-за этого нелюбимых детей. Почему так происходило? Фармакологической контрацепции в СССР либо не было вообще, либо (в позднесоветские годы) она была вредной/труднодоступной. Плюс в сельской местности никто не думал, а часто и не знал про такие вещи.

Более-менее надежным средством предохранения был советский презерватив, называемый "изделие номер два". Есть две версии, откуда пошло такое название — одна гласит, что в каком-то классификаторе изделием номер один был советский противогаз, изделием номер два — собственно оно самое, а изделием номер три — ластик. Другая версия проще — на самом презервативе было написано "Презерватив резиновый. №2" — что означало размер (средний). Раньше были еще 1 и 3-й размер, но они не пользовались спросом — первый был слишком маленький (покупать его считалось "некомильфо"), а третий — слишком большим. В общем, в продаже осталось только "изделие номер два".

Что представлял собой советский презерватив? Это было изделие из довольно толстой резины (примерно как медицинские перчатки), воняющее противогазом и щедро обсыпанное тальком. Говорят, новый советский презерватив выдерживал доброе ведро воды, налитое внутрь. В общем и целом — такой штукой в семье пользовались достаточно редко. Ещё следует упомянуть, что советские презервативы часто были испорченными — они продавались в бумажной упаковке, и при малейшем нарушении её целостности — высыхали.

В наши дни доступны любые средства контрацепции, и нежелательных детей в нормальных семьях стало намного меньше.

7. В СССР существовал "налог на бездетность".

Один из маразмов советской семейной жизни — так называемый "налог на бездетность". Такой налог обязаны были платить все бездетные мужчины в возрасте от 20 до 50 лет и все бездетные замужние женщины в возрасте от 20 до 45 лет. Размер налога на бездетность был немалым — 6% от зарплаты, что составляло в среднем 8-9 рублей. Для учащихся ВУЗов и ССУЗов в возрасте до 25 лет были льготы, но в целом налог платили все.

Чтобы не платить налог, можно было также взять приёмных детей — тогда от его уплаты освобождали. Налог на бездетность, кстати, отменили только в 1992 году. Ну а сейчас таких налогов нету — каждый может жить как хочет.

8. Развод с пристрастием.

После отмены венчания в 1920-е годы в советской стране стало бросовое отношение к браку — люди легко сходились вместе, расписывались, и потом также легко разводились. Эта практика закончилась в 1944 году, когда "с целью укрепления семьи и брака" советским гражданам усложнили процедуру развода — теперь это нужно было делать через суд. Даже если оба члена семьи выражали активное желание разойтись — суд мог и отказать в этом, посчитав причину развода "малозначительной" или "не заслуживающей внимания".

Сейчас развестись намного проще — и это хорошо. Зачем жить с нелюбимым человеком?

9. Супружеские споры и коллектив.

В СССР была распространена практика, когда семейные споры (особенно касающиеся молодых семей) решали так сказать, "коллективно", на каком-нибудь партийном или комсомольском собрании. Происходило это примерно так — оба члена семьи приходили на собрания, где коллектив из 20-30 человек под руководством какого-нибудь бойкого комсомольца или партийного руководителя старался вникнуть в их семейные перипетии и вынести "веское коллективное решение".

В наши дни такого маразма, слава богу, давно нет — и семейные дела остаются только в кругу семьи.

В общем, вот такая история. По-моему, сегодня семейная жизнь устроена намного лучше, чем во времена СССР.

А что вы думаете по этому поводу? Напишите в комментариях, интересно)

«… В коммунистическом обществе, вместе с окончательным

исчезновением частной собственности и угнетения женщины,

исчезнут и проституция, и семья…» (Николай Бухарин)

Аналогия, мягко говоря, прелюбопытная. Но с другой стороны, что взять с власти, семейная политика которой на деле была скорее антисемейной, разрушающей основы семьи. Несмотря на эту и другие пессимистические прогнозы сохранения семейного быта, отражающие тенденцию к размыванию семейных ценностей, следует признать, что на протяжении столетий семья оставалась самым прочным звеном общества и наиболее эффективным средством трансляции культурной традиции. По образному выражению петербургского историка Б.Н. Миронова, семья «подобно хромосоме» выступает носительницей социальной наследственности, которая «играет не меньшую роль, чем наследственность биологическая». Очевидно, что семейная история не только помогает преодолеть «разрыв времен» и ощутить жизнь предшествующих поколений, как часть собственного прошлого. Как некий социальный микрокосм семья, так или иначе, отражает изменения, происходящие в обществе, и, наоборот, трансформируется сама. Другими словами, изучение семьи позволяет проследить механизм ее взаимодействия с обществом.

Сложность сложившейся исследовательской практики состоит в том, что семья в силу своей универсальности и многоаспектности выступает объектом изучения многих наук: философии и истории, богословия и социологии, филологии и экономики, антропологии и этнографии, демографии и права, психологии и педагогики, медицины и др. При этом каждая научная дисциплина выделила собственный предмет исследования и, в ряде случаев, свою методологию. Если философы разрабатывали общие принципы и способы изучения семьи и самореализации человека в ней, то экономисты анализировали хозяйственную сторону жизни семьи, а для юристов на первый план вышли правовые основы семьи и брака. Для психологов семья предстала в качестве социально-психологической группы, тогда как в круг научных интересов медиков вошли проблемы здорового образа жизни. В то время как социальную педагогику интересовали, в первую очередь, воспитательные функции семьи, историки исследовали эволюцию семьи как социального института. Демографы и социологи, в свою очередь, анализировали трансформацию структуры семьи. В частности, историческая демография получила особое влияние в 1960-е годы во Франции, благодаря деятельности Л. Генри, основавшего в 1966 г. Общество исторической демографии. Используя статистические методы анализа массовых источников, историческая демография снабдила исследователей инструментарием для измерения рождаемости, детской смертности и брачных образцов. В свою очередь, социология семьи сложилась как отрасль социологии, изучающая:



· развитие и функционирование семьи как социального института и малой группы;

· брачно-семейные отношения, образцы семейного поведения, характерные для того или иного типа культуры, той или иной социальной группы;

· семейные роли, формальные и неформальные нормы и санкции в сфере брачно-семейных отношений.

При этом, при анализе семьи как социального института обычно рассматриваются не конкретные семьи, а образцы семейного поведения, характерные роли и распределение власти в семье. При анализе семьи как малой социальной группы основное внимание обращается на специфику формальных и неформальных связей в сфере брачно-семейных отношений, выяснению причин и мотивов, вследствие которых люди женятся, любят или ненавидят, стремятся иметь детей или не иметь их. То есть в социологическом разрезе семья исследуется, прежде всего, через ее структуру и важнейшие функции: репродуктивную, формирования прочных устойчивых эмоционально насыщенных взаимодействий супружества, родительства и родства, первичного социального контроля, воспитательную, духовного общения, социально-статусную, досуговую, рекреативную, эмоциональную и сексуальную.

Под влиянием психологии и культурной антропологии в 1970-е расширился интерес к ментальной истории, ценностным ориентациям и эмоциям, что стимулировало новый вид истории семейств, затрагивающий в значительной мере эмоциональные и социальные отношения. В свою очередь, историческая антропология, имеющая много общего с историей повседневности и историей ментальностей, проявила особый интерес к таким константам как рождение, смерть и родственные отношения. Возникшая в 1970-е гг. в Германии на стыке истории, этнографии и генеалогии повседневная история поставила в центр исследования истории рядовых, ничем не выдающихся семей. Задачи общебиографического контекста в рамках складывающееся психоистории востребовали реконструкцию, помимо основной, целой группы «смежных» биографий и изучения особенностей социальных связей и контактов индивидуума, прежде всего, его родных. В рамках итальянской микроистории сужение поля наблюдения до уровня семьи позволило увидеть общество под «микроскопом», придя через малое и частное к лучшему пониманию общих социальных связей и процессов. В частности, Д. Леви ввел понятия «неуверенность» и «ограниченная рациональность» при исследовании стратегии крестьянских семей на рынке земли в XVIII ст.



Все вышесказанное свидетельствует, что изучение семьи имело не только полидисциплинарный, но и системный характер, что позволило уже в 1970-е гг. приступить к формированию системной науки о семье – фамилистики. В последние годы, в связи с расширением поля междисциплинарных исследований, идея создания отдельной полидисциплинарной научной дисциплины снова возрождается.

Не секрет, что история семьи, тесно переплетенная с антропо- и социогенезом, до сих пор является одним из спорных научных вопросов. В современной науке нет единого представления о происхождении семьи, ее эволюции, роли и месте, перспективах в обществе, специфике как малой социально-психологической группы. В силу чего нет и единого определения семьи. И это притом, что попытки осмыслить семью как один из важнейших социальных институтов общества имеют сложившуюся историографическую традицию. Работы, авторы которых рассматривали историческое развитие семьи, появились еще в XIX веке. Начало изучению истории семьи положил швейцарский историк права И.Я. Бахофен, в труде «Материнское право» (1861) выдвинувший тезис об универсально-историческом развитии первобытного человечества от первоначального беспорядочного общения полов к материнскому, а затем отцовскому праву. Часть своих работ посвятил истории семьи австрийский историк и этнограф Ю. Липперт. Вопросы истории брака и семьи исследовал один из классиков эволюционистской («антропологической») школы английский археолог и этнограф Д. Леббок. Свои главные труды посвятил ранней истории брака и семьи шотландский этнограф и историк Д.Ф. Мак-Леннан.

В отечественной историографии изучение русской (прежде всего, крестьянской) семьи также началось со второй половины XIX в., и было связано с подготовкой и проведением крестьянской реформы. Актуализировалась, прежде всего, проблематика распада большой патриархальной семьи и вопросы семейного права. Тогда как городская семья впервые стала объектом серьезного исследования только в годы Первой мировой войны в работе П.А. Сорокина «Кризис современной семьи».

Что касается марксистской историографии начала ХХ ст., основные ориентиры в области изучения института семьи были заданы ленинской работой «Развитие капитализма в России». Именно здесь были развиты характерные для марксистской традиции положения о решающем влиянии социально-экономических факторов на развитие семьи, семье как «ячейке» общества, господстве в капиталистическом обществе семейных отношений, основанных на эксплуатации членов домохозяйства его главой, и «загнивании» семейных отношений при капитализме.

Частью большевистской элиты прямо ставилась задача формирования «новой семьи». Так, например, А. М. Коллонтай утверждала, что «общество должно научиться признавать все формы брачного общения, какие бы непривычные контуры они ни имели, при двух условиях: чтобы они не наносили ущерба расе и не определялись гнетом экономического фактора». Подобные установки определяли резко негативное отношение к «буржуазной семье» и относительно слабую проработку вопроса о семье будущего. Дело в том, что в 1920-е годы довольно широкое хождение имели утопические представления об отмирании семьи при социализме. Например, социолог академик С.Я Вольфсон, специалист по семье и браку, утверждая, что социализм несет с собою отмирание семьи, фактически выражал настроение многих «социальных инженеров» тех лет.

Впрочем, столь радикальные взгляды на брак и семью не стали официальной господствующей семейной идеологией и политикой. Руководство страны, выступая за сохранение семьи как социального института, рассматривало семейные отношения как общественное и государственное дело. Дискуссия в 1926 г. в связи с принятием «Кодекса законов о браке, семье и опеке» на десятилетия сделала господствующей точку зрения необходимости трансформации семьи в интересах государства, но не о ликвидации семьи как общественного института.

В «семееведении» 1930-х гг. вопрос о семье и браке переместился преимущественно в область правоведения. Кроме того, в историографии в связи с декларацией «победы социализма в СССР» обозначилось еще одно устойчивое направление - противопоставление семьи и брака при капитализме и социализме. В послевоенный период эта проблема стала разрабатываться в контексте взаимоувязанных понятий «советская семья» и «социалистический образ жизни». В результате в научной литературе утвердился ряд мифов: о деградации буржуазного брака в противовес расцвету социалистической семьи; представление брака при капитализме в качестве модификации товарно-денежных отношений; резкое противопоставлений функций семьи при капитализме и социализме и т.п.

На разработку семейной истории в 1960-1980-е гг. повлиял ряд факторов идеологического (вывод XXI съезда КПСС о полной и окончательной победе в СССР, решение ХХП партийного съезда о построении коммунизма в стране к 1980-м гг., концепция «развитого социализма»), внешнеполитического (холодная война) и социального характера (в частности, развитие жилищного строительства). Показательно, что в связи с программной установкой КПСС об отмирании хозяйственно-экономической функции семьи при коммунизме, произошло оживление многих утопических представлений, в том числе и периода 1920-х годов.

Тогда как в западной историографии рост интереса к истории семьи стимулировался, прежде всего, сексуальной революцией, способствовавшей трансформации семейных отношений и разрушению семейных ценностей. С другой стороны, оживлению семейной истории способствовали американские феминистки, под влиянием которых историки впервые начали исследовать модели сексуального поведения, как в браке, так и вне брака. Кроме того, активизация исследований по истории семьи на Западе в 1960-е гг. совпала с формированием нового междисциплинарного подхода в рамах Школы «Анналов». «Новая научная истории» дала жизнь многим новым темам, включая историю семьи. Более того, последняя стала неотъемлемой частью «новой социальной истории». О начале обособления истории семьи можно говорить с публикации книги Ф. Арьеса «Ребенок и семейная жизнь при старом порядке» (1960), в которой автор по-новому взглянул на историю детства и семьи в исторической перспективе. Тогда как о выделении ее в особую область в 1970-е годы свидетельствуют данные Л. Стоуна о численности публикаций по истории семьи за период с 1920-х по 1970-е годы.

Если первоначально история семьи сосредотачивалась на истории домохозяйства и демографических изменениях внутри него, то со второй половины 1970-х гг. проблематика исследований расширилась за счет вопросов внутрисемейных отношений и взаимосвязи между нуклеарной семьей и более широкой родственной группой. Во второй половине восьмидесятых годов семейная история стала приобретать комплексный характер, то есть брак стал рассматриваться как процесс формирования семьи, деторождение и воспитание детей - как процесс внутренней ее перестройки, а старение и смерть ее членов – в качестве особой стадии развития семьи. Одновременно развернулось исследование выбора членами семьи «стратегии» поведения, принятия тех или иных решений, для чего пришлось обратиться к анализу господствующих культурных ценностей и представлений. В итоге семья предстала как своеобразный перекресток социальных, экономических, политических и собственно демографических процессов. Более того, и сама она рассматривается как некий «процесс».

В зарубежной русистике 1970-1990-х гг. были подняты вопросы внутрисемейных отношений, брачно-семейных моделей различных социальных групп российского общества, численности и структуры семьи, положения женщин и детей в семье, семейного права, семейной идеологии и т.п. При этом осмысление эволюции семьи происходило в контексте путей исторического развития России и Запада и, прежде всего, процесса модернизации. Пик изучения родственных связей пришелся на 1980-е годы. Большинство исследований, при этом, были посвящены сельским областям, особенно в прединдустриальный период. Для России традиционно изучалась тесно связанная с наследованием система сельских родственных связей до начала ХХ ст. Тогда как в отношении городских семей более изученным оставался индустриальный период конца XIX - XX вв. М. Андерсон и Т. Харевен продемонстрировали, что родственные связи сыграли центральную роль в организации миграций из сельской местности в города и сильно облегчали адаптацию к новой среде. В то же время именно на родственниках лежал процесс социализации вновь прибывших. Родственные связи были также самым эффективным средством, используемым во взаимодействии с локальными институтами при преодолении общественных кризисов.

В 1990-е годы новый всплеск интереса к истории семьи был «спровоцирован» женскими и гендерными исследованиями. В работах этого направления затрагивались многие проблемы брачно-семейных отношений, в том числе и в историческом аспекте. Кроме того, проблемы семейной структуры и демографических процессов разрабатывались в рамках исторической информатики.

Важной составляющей семейной истории были и остаются активные методологические поиски. Американская исследовательница Т. Харевен выделила следующие аспекты истории семьи: родство, «жизненный путь», семейные стратегии, влияние семьи на процесс социальных изменений. Сюда можно добавить гендерные аспекты истории семьи, а также кросс-культурный и межнациональный компонент. Однако на основы семейной истории в наибольшей степени повлияла концепция «жизненного пути», заставившая ученых перейти от простого анализа различных сфер жизни семьи к более глубокой интерпретации семейных изменений. Подход с точки зрения жизненного пути сдвинул акценты на исследование жизненных переходов индивида и семьи, определяемых как изменениями в семейном статусе и сопутствующих ему ролях, так и возрастными структурами: поступление и окончание школы, начало и конец работы, миграции, уход и возвращение домой, браки и обустройство своего домохозяйства, выращивание детей, переход в категорию дедушек и бабушек и т.д.

Пионерами этого направления стали японский историк Мориока и канадцы Ландри и Легаре. В отечественной историографии метод «жизненного пути» описан И.С. Коном, а исторический обзор этого метода дал Ю.Л. Бессмертных. М. Сегален отмечала, что метод «жизненного пути» плохо подходит для анализа крестьянских семей, в которых выбор контролировался старшим поколением, а профессиональный путь протекал внутри домохозяйства и контролировался общиной. Тем не менее, этот метод оказался весьма эффективным для изучения крестьянской общины, поскольку показывал, как жизненные переходы располагались во времени в условиях жесткого контроля со стороны коллектива, и как индивиды уклонялись от этого контроля.

Проблема семейных стратегий была поднята в 1970-е годы П. Бурдье, показавшим, что именно стратегии семейного поведения являются основным пунктом в процессе принятия решений, касающихся семьи. Действительно, изучение семейных стратегий позволяет понять взаимодействие, с одной стороны, между социально-экономическими конструктами и внешними культурными ценностями в обществе, которые заставляют делать определенный выбор, а, с другой стороны, эксплицировать ценности, принятые в семейном кругу. Семейные стратегии ведут к расширению сотрудничества или, наоборот, возникновению и усилению конфликта между семьей и такими институтами, как школа и церковь. Так как каждый из членов семьи может иметь свою собственную стратегию, центральным вопросом остается изучение процессов принятия решений внутри семьи и механизма реализации последних членами семьи. В числе прочего, изучение семейных стратегий предполагает изучение конфликтов в семье.

При этом не всегда методологическую тональность задавали зарубежные ученые. Так, Н.А. Миненко впервые среди российских исследователей отметила, что реконструкция семейного быта предполагает рассмотрение структуры, численности и функций семьи, хозяйственного строя, взаимоотношений с другими группами и институтами, закономерностей развития, семейной обрядности и семейного права. Примером возможности использования модернизационной теории при изучении истории семьи могут служить обобщающие работы А.Г. Вишневского и Б.Н. Миронова. Однако «создание собственной методологической базы изучения брака и семьи в исторической перспективе» и сегодня остается задачей дня. В последние годы появились исследования, в которых делаются обобщения на макроисторическом уровне. В частности, были построены определенные модели семейного развития и предприняты попытки интегрирования последних в общий контекст социальных изменений. Однако до сих пор исследования семьи в российской историографии носят преимущественно описательный (этнографический) характер. Кроме того, в отечественной историографии нередко подменяются термины «семья» и «домохозяйство». Малоизученной сферой семейной жизни остается область пересечения семейного менталитета с индивидуальным мировосприятием.

Главным достижением истории семьи сегодня является то, что в историческое исследование была введена жизнь обычных людей, что позволило изучать повседневный опыт и повседневные практики простого человека. В свою, очередь, это стимулировало существенное приращение источниковой базы за счет ранее не привлекавшихся документов - демографических данных, завещаний, художественных произведений, фотографий, бытовых предметов и семейных легенд. Попытки связать жизнь в «мелком масштабе» с крупными структурными изменениями обеспечили не только недостающее звено для понимания взаимоотношений между людьми и социальными трансформациями, но и привели к пересмотру интерпретаций темпов развития и значений «крупных» процессов. Например, исторические данные о семейном поведении позволили М. Андерсон и Т. Харевен пересмотреть существующие объяснения процессов индустриализации и урбанизации, поставили под сомнение ряд выводов модернизационной теории и привели к отказу от линейных интерпретаций процесса социальных изменений.

Представителями «новой научной истории» (П. Ласлетт, Д. Хелихи, Е. Ригли и Р. Скофилд) был сделан важный вывод, что индустриализация не являлась основной причиной рождения семьи нового типа, так как планирование семьи, поздний возраст вступления в брак, нуклеарная структура домохозяйства существовали задолго до начала процесса индустриализации. Историки и социологи уже к середине 1980-х гг. пришли к соглашению, что индустриализация сама по себе не являлась причиной разрушения традиционной семьи и миграция в города, а урбанизация не разрушала традиционные семейные связи. Если в 1960-е гг. тезис У. Гуда о том, что семья была активным агентом в процессе индустриализации, принимали в штыки, то уже в 1980-е гг. это не вызывало сомнения. Более того, выяснилось, что нуклеарная семья (состоящая из родителей и детей) не являлась наиболее адаптивным семейным типом. С этими функциями лучше справлялась расширенная семья, чья система родственных связей больше совпадала с индустриальной системой найма. С другой стороны, индустриализация повлияла на семейные функции и ценности и внутрисемейные трансформации: переход от традиционных семейных функций к другим социальным институтам, превращение домохозяйства из места производства в место потребления, утверждение выхаживания детей в качестве главной цели семьи, повышение интимности и приватности семейных отношений. При этом открытым остался вопрос о том, какое влияние оказали эти процессы на качество семейных отношений. Так, Ф. Арьес полагал, что эти изменения ослабили адаптивные качества семьи и лишили детей возможности расти «на улице», где они могли попробовать различные социальные роли.

Семья – это маленькое зеркало большого общества. Применительно к советской истории важно понять, как в ней распределялись роли, насколько авторитарными были отношения между родителями и детьми. Возникает вопрос, какое место в советской семье отводилось женщине, когда она оказывалась в центре семьи в те периоды семейного цикла, когда мужья находились в тюрьме или лагере, в армии или на войне? Показательно и то, как складывались отношения в семье после их возвращения. Какова была роль улицы в воспитании детей? Как влияли на семейные стратегии принудительные миграции (раскулачивание, угон в Германию и депортации) и, наоборот, какие факторы влияли на семейные миграционные стратегии, заставляя вербоваться на стройки первых пятилеток и т.п.?

Увеличение в последние годы числа исследований по истории семьи доказывает важность этого института в социальной жизни общества. Две прошедшие в ИРИ РАН в 2006-2007 гг. конференции по истории семьи можно рассматривать как некий результат складывания проблемного поля семейной истории, охватывающего семейные ценности и семейное право, культуру и быт, национальные и конфессиональные особенности семейно-брачной сферы. Особый интерес в этом плане представляют 1920-е гг., ставшие периодом острой борьбы старого и нового.

Как уже отмечалось выше, антропологический поворот в отечественной историографии, связанный с именами А .Я. Гуревича и Ю.Л. Бессмертных, переориентировал внимание исследователей на изучение не только вопросов повседневности, но и семейного быта. А в последнее время наметилась тенденция для сближения этих двух направлений социальной истории. История быта и семьи тесно связана и историей ментальности, так как поведенческие стереотипы в значительной мере формируются под влиянием быта. В то же время нормы обыденной жизни являются выражением социально-культурного статуса и отдельной личности, и социальной группы (в данной главе – рабочих и студентов).

Советская Россия, ставшая на путь завершения индустриальных преобразований, не была в этом плане исключением. Однако активная переоценка традиционных ценностей, в том числе и семейных, в советском обществе двадцатых годов имела ярко выраженную идеологическую окраску. Широкое распространение получили идеи о ведущей роли в жизни человека коллективных, а не семейных интересов. Семейный быт противопоставлялся общественному, а молодежи навязывалась мысль о никчемности связей внутри семьи. Наглядным свидетельством нигилизма в семейной сфере можно считать продолжительные прения о самом понятии «семья» на статистическом съезде 1926 г. в силу того, что «само понятие семьи носит неопределенный и возбуждающий многочисленные споры характер». И это не случайно. Дело в том, что нередко женатый рабочий жил в городе один, а семья оставалась в деревне. При этом далеко не всегда отец семейства отсылал сколько-нибудь значительную часть зарплаты на родину. Обычным явлением была ситуация, когда «кормилец» содержал только самого себя.

В литературе 1920-х гг. выделялось четыре основные формы семейного рабочего быта . Во-первых, когда рабочий жил один, а семья оставалась в деревне, где имела хозяйство, позволяющее жить. Тогда как рабочий содержал только самого себя. Во втором случае рабочий также жил в городе один, но деревенское хозяйство содержало семью лишь частично. Поэтому рабочий отсылал домой часть зарплаты. При третьем типе остававшаяся в деревне семья не имела своего хозяйства. Ввиду этого рабочий отсылал на родину значительную часть своей зарплаты. К этой форме примыкала и получившая в «либеральные» двадцатые годы некоторое распространение в среде высокооплачиваемой части рабочих новая форма семейного быта, когда рабочий вступал в брак с женщиной, живущей в другой семье или даже другом городе, и содержал за свой счет ее детей. И только четвертая форма семьи предусматривала рабочую семью, проживающую совместно и живущая целиком или главным образом за счет своей зарплаты.

Что касается этой «классической» семьи, то процент таких семей в крупных городах, в том числе и в Москве, хотя и рос на протяжении двадцатых годов (в 1897 г. только 7% московских рабочих жили в семье), оставался небольшим. Более того, оседавшие в столице рабочие семьи обнаруживали явную склонность к распаду и уменьшению числа своих членов с шести и более до двух-трех. Например, к 1923 г. в Москве группа рабочих семей с 6 и более членами сократилась по сравнению с 1897 г. на 37%, тогда как семьи с 2-3 членами увеличились на 41%.

Характер рабочего быта определяли три основных фактора: социальное происхождение рабочей семьи и имевшиеся материальные и культурные навыки (большинство составляли выходцы из деревни); современное экономическое благосостояние и, прежде всего, уровень зарплаты; новые социальные условия и политические права. На пересечении традиционных устоев и новых веяний рождались весьма разнообразные формы рабочей семьи. По степени распространения новшеств можно говорить (без учета семей старых партийцев, ввиду того, что таких у станка почти не осталось, и молодых рабочих семей) о трех основных группах:

во-первых, «рабочая целина», т.е. семьи, сохранявшие в 1920-х гг. во всей неприкосновенности старые устои замкнутого дореволюционного быта;

во-вторых, «первые борозды» или те семьи, куда так или иначе (через школу, детскую организацию, комсомол, партию, производственные совещания и т.п.) входила новая революционная культура;

в-третьих, «новь» - семьи, где в целом прижился новый бытовой уклад.

Большинство московских рабочих семей, по крайней мере, в середине десятилетия, относилось ко второму типу семьи, значительную долю членов которых составляли партийцы ленинского призыва. Однако в целом культурный уровень рабочих семей оставался на довольно низком уровне. Например, театр только с середины 1920-х гг. постепенно входит в быт отдельных рабочих. Симптоматично, что при этом в семьях первого типа предпочтение отдавалось сценам из семейного быта, тогда как «новь» выбирала революционные и реалистические пьесы.

В семьях первого типа жены, как правило, ни разу не были ни в кино, ни в театре. Да и глава семейства лишь 2-3 раза посетил кино и театр. Единственным развлечением для женщин оставались многочасовая болтовня с соседками и обсуждение сплетней. «Первые борозды» также тяготели скорее, к сфере общественно-политических, нежели культурных, интересов. И опять же новые веяния охватывали, прежде всего, мужчин, которые посещали популярные лекции на заводе, заводские и партийные собрания, кружки политграмоты и т.п. Совместные походы в театр и кино были нечастыми, а посещение музеев и выставок, как правило, проходило организованно. На плечи жены, как и в семьях первого типа, ложилась вся работа по дому. Досуг семьи третьего типа был еще более политизирован. Мужья вели активную общественную работу: писали заметки в стенгазету, занимались в различных кружках, работали в заводских комитетах и различных комиссиях. Общественный интерес жен сводился к участию в различных женских комитетах. Расходы на общественно-политические цели в таких семьях были очень высоки - 6,7% бюджета при среднем уровне 3,2%. Тогда как затраты на культурные цели составляли всего 1%, хотя, в определенной мере, это объяснятся бесплатностью билетов на выставки и в музеи, различными скидками и пользованием библиотеками.

К социокультурным сферам, наиболее затронутым переменами в двадцатые годы можно отнести образование, досуг и новый быт, воспитание и охрану жизни детей, просмотр кино и приобщение населения к чтению. Однако характерной приметой времени было мирное сосуществование старого и нового в большинстве рабочих семей. Большинство рабочих театру и музею предпочитало гармонь и балалайку, канареек и синиц в клетках, хоровые кружки и церковное пение. Тем не менее, в рабочий быт постепенно входило слушание радио семьей в зимние вечера и экскурсии за город в летние дни.

Как и до революции, мужья предпочитали большую часть времени проводить вне семьи. Даже «новь» не была тому исключением. Социологические исследования двадцатых годов показывают, что в семьях этого типа мужья тратили на домашнюю работу не более 2 минут в день (колка и носка дров), зато 70% уходило на общественную работу и самообразование. Что касается семей первого и второго типа, то здесь мужчины предпочитали проводить время, отнюдь, не в кружках самообразования. Нэп вернул в сферу городского отдыха азартные игры. Обследование петроградских рабочих в 1923 г. показало, что карточные игры занимали в их досуге столько же времени, сколько танцы, охота, катание на лыжах и коньках, игра на музыкальных инструментах, в шахматы и шашки, вместе взятые. Рабочие стали завсегдатаями советских казино, полагая, что тем самым приобщаются к ценностям городской культуры. Широкое распространение азартных игр в пролетарской среде привело сначала к запрету открытия игорных домов в рабочих районах, но только в мае 1928 г. СНК СССР предложил союзным республикам немедленно закрыть все клубы и казино.

Отнюдь не нэпманы, а рабочие были главными потребителями услуг проституток. Военный коммунизм и материальные трудности первых лет нэпа не позволяли многим рабочим заполнить досуг развлечениями с проститутками, но в середине 1920-х годов ситуация изменилась. Если в 1920 году, согласно результатам опросов, в Петрограде к услугам проституток прибегало 43% рабочих, то в 1923 г. продажной любовью пользовался уже 61% мужчин, трудившихся на фабриках и заводах. Можно предположить, что сопоставимые цифры в этот период демонстрировала и Москва.

Столь разные ценностные установки в жизни супругов порождали острые семейные конфликты, что, в свою очередь, нарушало прежнюю стабильность и продолжительность семейной жизни. Возрастание применения женского труда и включение женщин (особенно молодых) в учебу и общественную жизнь нарушало замкнутый мир семьи и усиливало несемейные интересы ее членов. А освобождение брака от существовавших ранее ограничений развода увеличивало значение эмоциональных отношений в браке.

Тем не менее, вряд ли можно зафиксировать в двадцатые годы полное отрицание процедуры религиозного освящения брака рабочих. Хотя размежевание в семье иногда происходило и на почве борьбы с религией, однако, чаще всего в рабочем быту сосуществовали два «угла»: жены (икона с ситцевой занавеской и бумажными цветами) и мужа (портрет Ленина, шашки и пузырек с духами). Со всей очевидностью можно утверждать, что ценность семьи в нэповском обществе оставалась высокой. Недаром рост числа рабочих семей в 20-е годы обгонял рост рабочего класса вообще.

При всем при том, большинство женщин не сочувствовали политическим и религиозным взглядам своих мужей. В женской рабочей среде широко распространились раздражительность и «любопытное сочетание анархической озлобленности и консерватизма». Культурная и политическая отсталость женщин была тесно связана с их экономической зависимостью. Низкая квалификация, более низкие заработки и рутинная работа дома (до 12,5 часов ежедневно), - все это подрывало силы и здоровье молодых женщин. Нередко муж отдавал лишь незначительную часть зарплаты. Что же касается основного заработка, то, как весьма эмоционально заявила при опросе 42-летняя прядильщица: «А чорт его знает, куда он тратит! Пропивает все, поди». Даже в семьях второго типа расходы на спиртное составляли почти 7% бюджета. В силу вышесказанного в рабочих семьях (особенно первого типа) частым явлением были скандалы и побои.

Хотя брачно-семейное законодательство облегчило и упростило процедуру развода, в первое время расторжение брака все же не превратилось в норму повседневной жизни в городе: в 1923 г. официально разведенные составляли всего 0,9%. Но к концу десятилетия сложившийся семейный уклад, освященный религиозными обрядами и обычаями, подвергался все большему разрушению: численность официальных разводов в городе увеличилась примерно вдвое. Статистика показывает, что чем ниже зарплата и больше ее дифференциация, чем ниже нормы социального страхования и социального обеспечения, тем крепче семейный быт. При обратных условиях семья ослабляется из-за раскрепощения наиболее слабых в экономическом отношении элементов рабочей семьи - женщин и детей. Последних, как правило, воспитывали школа и детский сад, а остальное время они проводили на улице и в коридорах.

С одной стороны, инициаторами развода иногда становились женщины, не желавшие стать матерями. По причине материальной нужды в 1925 г. не желали иметь ребенка 60% женщин из рабочей среды. Статистика разводов свидетельствовала, что в пролетарских семьях беременность нередко была причиной расторжения брака. С другой стороны, либерализацией развода широко пользовались недобросовестные мужчины, не желавшие «вешать хомут на шею». Многих выдвиженцев ленинского призыва уже не устраивали их прежние «некрасивые и невежественные» жены. Житейская мудрость 1920-х годов гласила: «Партийный муж - плохой муж».Действительно, если он формально и оставался в семье, то быстро перерастал ее в идейно-политическом и культурном плане.

Семейные неурядицы были тесно связаны и с жилищной проблемой. Хотя материалы обследований конца двадцатых годов показывали устойчивую обратно пропорциональную зависимость размеров жилья и плодовитости брачных пар, тем не менее «семейная лодка» нередко разбивалась о коммунальный быт. Типичным жилищем рабочей семьи первого типа, состоящей из 4-х - 5-ти человек, была небольшая комната в коммуналке, нередко с одним окном. Зачастую мебель была представлена одной деревянной кроватью, двумя столами и двумя табуретами. Нередким было отсутствие матрасов, постельного белья и скатертей. Зато в изобилии присутствовали клопы, тараканы и шелуха от семечек. Попытки «окультурить» жилище сводились к «кривому зеркалу» и картинкам на стенах. Были и еще менее приспособленные жилища, например, комната размером в 15 квадратных аршин, где муж с сыном спали на полу, а жена с дочкой - на кровати. Или бывшая самоварная при гостинице с асфальтовым полом, всю меблировку которой составляли два стола, кровать, четыре стула и несколько ящиков, на которых спали дети. В семьях второго и третьего типов, в большинстве своем проживающих в более просторных комнатах (до 30 квадратных аршин) в домах-коммунах, заметны чистота и порядок, так как хозяйки не менее двух раз в неделю мыли полы. Прочно вошли в быт занавески и скатерти, портреты Маркса и Ленина на стенах, вазы с искусственными цветами на комоде. Хотя сам глава семьи нередко спал на печке. Несмотря на очень низкую квартплату за жилье, оно обходилось в 13 рублей в месяц, включая дрова, освещение и воду, то есть в 15% зарплаты.

Подавляющая часть рабочих семей питалась дома. Основу питания составляли хлеб, овощи, мясо низких сортов (кости и внутренности) и чай. В обед обычно ели щи или суп, кашу, картофель или лапшу, а на ужин разогревались остатки. На завтрак пили чай с пышками или белым хлебом. Мясо в щах или супе бывало почти каждый день, а



Рекомендуем почитать