История моей жизни. Три истории из жизни представителей лгбт-сообщества
Кто они? Обычные дети. Но эти дети в России – вне информационного поля. Вы не увидите их по телевизору, не услышите по радио, не прочитаете интервью с ними в газете. Они сами прекрасно это понимают.
"Мы вместе уже больше года. На переменах, в школу, из школы – вместе. Ничего не афишировали, не целовались прилюдно. Просто были счастливы. Но все вокруг как-то догадались. Сидела на биологии. В классе есть группа девчонок, они всех подкалывают, издеваются. Стали приставать. Шипели в спину: "Лесбиянка, лесбиянка..." Я слушала, молчала, а потом надоело. Крикнула: "Заткнитесь". Они – ржать. Ну, меня и выгнали...
Да, учителя не заступаются. Почти никто. Биологиня наша вообще говорила о геях, что они мутанты и должны вымереть, раз не оставляют детей. А мне так и хотелось встать и крикнуть: что, я тоже мутант?! И должна вымереть?! Но страшно. Я треснула дверью, ушла домой. Там мама. Спрашивает: что явилась раньше времени? Я в слезы. Все и выложила. Не хотела, просто молчать не могла, так обидно.
Мама тоже знает. Я пыталась год назад ей сказать, что влюбилась в Веру, но она велела мне заткнуться. Потом она поняла: это правда. Отбирала телефон, хотела перевести в другую школу, папе рассказала. Он решил, что это несерьезно, просто баловство.
Понимаете, это ведь не первый раз, что надо мной издеваются. Меня однажды побили эти же девчонки. Шуточки отпускают, смеются, по школе растрезвонили. Тяжело. Не представляете как. И тут мама стала орать… Что я сама виновата и всех провоцирую. Мол, у всех дети как дети, а я извращенка. Что я больная. Что к Вере не пустит и запрет в комнате. Орала-орала, потом – полотенцем по лицу. А я не чувствую. У меня как щелкнуло в голове: хватит. Я умру, вот прямо сейчас. И легко так стало. Улыбаюсь, а она меня опять полотенцем... Прогнала потом к себе: "Уроки учи!" А я уже все решила. Так устала. И мама, и учителя, и одноклассники – все против меня. Выбрала дом, с которого прыгну, чтоб наверняка.
Про Веру я вообще не думала. И про папу. А про маму – да. Но решила, что она обрадуется, если я умру. Зачем ей ненормальная дочь?! "Ты меня позоришь, соседи про тебя спрашивают, ты больная..." Вот умерла бы и выздоровела! Перестала позорить! Но это все не по правде, конечно, я понимаю, – от обиды. Плакала и думала: "Мама, мамочка, зачем ты так со мной? Я же люблю тебя. Почему ты не можешь меня хотя бы принять?" Извините, я не могу спокойно… Опять плачу.
Нет, буду говорить. По привычке смотрела новости в Интернете. Зачем, не знаю. Смешно, правда? Решила умереть и читаю новости! Реву и смотрю. И увидела ваш материал. Перепост. Прочитала. И у меня снова в голове щелкнуло, только наоборот. Не знаю, почему раньше так не было. Я поняла, что есть люди, которые могли бы меня поддержать, – просто они не рядом. И тут уже страх такой нахлынул: а если б я умерла?
Я стараюсь забыть все. С мамой по-прежнему тяжело. Сходила к школьному психологу. Раньше боялась. Та мне помогла. Сказала, что все в порядке, это не болезнь и не страшно. Даже если в будущем пройдет, то все равно это нормально. Мне не хватало простой поддержки. Простых слов. Поговорить было не с кем. Все отвернулись. Я хочу жить спокойно, чтобы меня никто не трогал. Я обыкновенная, но меня считают неправильной. Да, я люблю девушку. Но что в этом плохого?
Ненавижу эту тупость… Уеду вместе с Верой за границу. Куда угодно, где нас не считают людьми второго сорта и отбросами… В Канаду или США. Или в Европу... Больше не стану делать таких глупостей. У меня теперь есть цель.
Я рванула в Интернет. И не обнаружила там абсолютно никаких данных, сведений, цифр – практически ни-че-го о гомосексуальных подростках в России. Оставалось только одно: провести свое исследование. Составила вопросы и (спасибо соцсетям и Интернету) обратилась с просьбой о помощи в тематические сообщества, где общаются лесбиянки. Думала, девушки проще пойдут на контакт. Думала – откликнется хоть пять-шесть человек, и то хлеб... Пять человек действительно откликнулись – за первую же минуту. И посыпалось: "Я буду, только анонимно", "Здравствуйте, давно хочу выговориться", "Хочу поддержать других", "Хочу ответить на ваши вопросы, это очень важно", "Может, это кого-то спасет? Давайте", "Боюсь, что вычислят. Но я всю жизнь молчал. Надоело!"
Аня, Санкт-Петербург, 15 лет: "А зачем вы говорите со мной, с нами? Зачем вы спрашиваете, что я думаю? Вам и вправду интересно? Я не верю. Кому какое дело? Понимаете, меня не существует. Все делают вид, что меня нет, – от родителей до государства".
Сташа, Одесса (Украина), 15 лет: "Меня никто не послушает. Я – никто, мой голос на данный момент ничего не значит".
За две недели мне написали 115 человек (105 – Россия, 2 – Беларусь, 8 – Украина) от 12 до 18 лет. Вопреки ожиданиям, письма от юношей были тоже, хотя и не так много – всего шесть. Откликнулись не только Москва и Петербург, но и Миасс, Тула, Воронеж, Нижний Новгород, Екатеринбург, Ногинск, Тамбов, Воркута, Самара, Бологое, Арзамас, Смоленск, Южно-Сахалинск, Казань, Йошкар-Ола, Омск, Калининград, Тольятти, Иркутск, Элиста, Белгород, Новосибирск, Волгоград, Таганрог… Даже города Щекино и Лабытнанги, о которых я услышала впервые.
"Я родила тебя не для того, чтобы ты стала лесбиянкой!"
История Нади из Самары – можно сказать, история со счастливым концом. Дело в том, что слова об уходе из жизни – не просто громкие слова. Из 115 опрошенных 37 человек (32%) задумывались о самоубийстве из-за неприятия их сексуальной ориентации, из-за насмешек и оскорблений по этому поводу. Совершали попытку суицида 13 (11,3%). Из них делали это неоднократно пятеро (4,3%).
На мой взгляд, это ужасающие цифры. Вдумайтесь: каждый третий ЛГБТ-подросток хоть раз задумывался о самоубийстве из-за неприятия его ориентации. Каждый десятый пытался умереть. А сколько их погибло – мы не знаем.
Как причину мыслей об уходе из жизни, попытки покончить с собой или депрессии подростки чаще всего называли физическое (побои, ограничение свободы) и психологическое насилие (сплетни, оскорбления, презрение, насмешки, издевательства, непонимание) с трех сторон.
Во-первых, со стороны сверстников.
Виктория, Владивосток, 17 лет: "Было время, когда не могла спокойно пройти по школе, вслед слышала "Лесбуха. Фу-у-у..." Так обидно. Начинала чувствовать себя ущербной. Полное детское непонимание: почему так? На этой почве и проявились суицидальные наклонности. Попытки были, и не раз".
Александра, Москва, 16 лет: "… Я думала, что в Москве, в новой школе, все будет по-другому. Уже полтора года я здесь учусь. Познакомилась с замечательной девушкой, считала ее лучшей подругой. Она говорила, что будет дружить со мной, кем бы я ни была… Я решила довериться ей. И снова презрение и непонимание в глазах… А на следующий день об этом узнала вся школа. Я не ходила на уроки 2,5 недели, ссылаясь на болезнь. На самом деле обдумывала план самоубийства. Наглоталась таблеток… откачали. Я действительно сожалею, что меня тогда спасли. Приходится постоянно терпеть насмешки. Даже учителя смотрят с нескрываемым отвращением".
Во-вторых, что весьма печально, со стороны своих наставников.
Лена, Санкт-Петербург, 17 лет: "Прихожу в школу… и нам начинают вбивать в голову, что такие люди, как я, не имеют права на жизнь. Я учусь в 11-м классе, и учителя решили обсуждать с нами злободневные темы. Гомосексуальность тоже. И все они – учитель ОБЖ, русского языка и литературы, даже учитель биологии – говорят одно и то же. Что однополые браки подрывают здоровье общества. Что скоро следом узаконят педофилию. Что содомитов ждет ад. Что в нашей православной стране такого быть не должно (у них вообще все в религию упирается). Что это противно природе, мутация и извращение..."
Анна, Тольятти, 16 лет: "Во время обсуждения в школе мне говорили, что этот закон принимается как раз для того, чтобы не было таких, как я! Что я и есть жертва этой самой гомопропаганды".
И в-третьих, что еще печальнее, со стороны родителей.
Майя, Измаил (Украина), 15 лет: "Мама – врач высшей категории. Говорила, что я больная на голову, и пыталась положить в психушку".
Ксения, Таганрог, 17 лет: "В семье трудно. Угрозы ("Я не выпущу тебя из города учиться никуда, если ты не перестанешь с ней общаться!"), насильные походы по врачам (они думали, что психолог поможет, а эта "детская влюбленность" уйдет сама собой). В мой адрес в семье постоянно звучит: "никчемная", "да ты вообще никто", оскорбления… Сейчас реже: я не молчу и могу за себя постоять. Никогда не забуду ссору с матерью, когда она выкрикнула: "Я родила тебя не для того, чтобы ты у девок лизала!" К слову, она сама живет с человеком, который не боится и не стесняется унижать ее даже при детях".
Антон, Екатеринбург, 17 лет: "Отец узнал и избил меня. Сказал, что выставит из дома, если я еще раз заикнусь о таком. Мне пришлось врать в школе, что я упал на улице. Как я мог сказать правду? Мать не вмешивалась. После он часто унижал меня словами вроде "Да что ты как баба?", "У всех нормальные дети, а у меня урод". Я пытался покончить с собой. Помешала случайность".
Отсюда – из непонимания сверстников, учителей и родителей - вытекает и вторая причина, толкающая подростков на суицид: одиночество, ощущение своей "ненормальности" и ненужности, страх за будущее.
Я читала эти истории и думала: а где же наши законодатели? Неужели их не волнует, каково приходится ЛГБТ-подросткам? Не беспокоит, что многие из них живут с мыслью о суициде? Что общество наше, гомофобное до мозга костей, – тому причина? Неужели не задумываются, что нужно просвещать людей, чтобы те не затаптывали подростков, которые чувствуют себя никому не нужными изгоями?
Но вскоре поняла: нет, не волнует.
Во-первых, многие считают, что ЛГБТ-подростков – не существует. Как, например, директор Института демографической безопасности Ирина Медведева: "Кто вам сказал, что у них [детей] есть такая [нетрадиционная] ориентация? Это все миф, я вижу массу детей".
Депутат Госдумы Елена Драпеко (Справедливая Россия) назвала одну из причин принятия "закона о пропаганде". По ее словам, Госдума заботится о том, чтобы "население России увеличивалось", а толерантное отношение приведет "к вырождению нации".
А во-вторых – еще интереснее...
Бытует мнение, что детей нужно ограждать от любой информации о гомосексуальности. Мало того, детей то и дело предлагают ограждать от полового просвещения. Представители Уральского родительского комитета перебирают в книжных детские издания и то и дело нездорово возбуждаются, увидев в них слова наподобие "педофил" и "гомосексуальность".
Президент фонда "Уральский родительский комитет" Евгений Жабреев: "Я считаю, что доступность такой информации несет только негативный фактор, это психологическая атака на наших детей и нарушение закона" (Российская газета).
Правда, не так давно, по сообщению ИТАР-ТАСС, эксперты из Москвы, проштудировав детскую литературу, пришли к выводу, что в книгах нет никаких намеков на растление молодежи. Разумеется, УРК этим выводом не удовлетворился и выступил с предложением приравнять подобную литературу… к экстремистской.
Ну и, разумеется, всех переплюнули создатели "закона о пропаганде", запретившие говорить о "социальной равноценности традиционных и нетрадиционных брачных отношений". Никого не смущает идиотизм формулировки (курам на смех… где вы видели в нашей стране нетрадиционные брачные отношения?). Проще – нельзя говорить о социальной равноценности гетеро- и гомосексуалов, что автоматически делает последних людьми второго сорта.
Резюмирую. По мнению взрослых дядь и теть, детям до 18 лет не нужно знать о сексе (и о гомосексуальности в частности) ничего. Половое влечение у детей просыпается только после совершеннолетия. Секс-литература – экстремизм и происки грязного Запада для растления невинных русских деточек. Если ребенок хоть что-то узнает об ЛГБТ, он обязательно "попробует" (?!!) и станет таким же "извращенцем", так что нужно внушить ему, что геи – больные уроды (что с успехом и делает большинство российских СМИ).
Дорогие законодатели, я не буду с вами спорить. Увы, просто не верю, что вы прислушаетесь к мнению не столь сановитого человека, как вы сами. Но все же – audiatur et altera pars – послушайте, что глаголют уста младенцев, которых вы так усердно защищаете и пытаетесь оградить от ненужной и неправильной информации.
Дмитрий, Белгород, 17 лет: "Когда осознал, кто я, первое время думал о самоубийстве. Хотел перед смертью сделать обращение к нашим гомофобным властям… Знаете, если бы я не прочитал об ЛГБТ, я бы наложил на себя руки, потому что считал себя неполноценным".
Ася, Москва, 15 лет: "Спустя полгода после попытки суицида я стала ходить на группы поддержки ЛГБТ, тогда поняла что я не одна, и правда стало легче".
София, Саратов, 17 лет: "Привет. Ваш закон неконструктивен и основан лишь на предрассудках. В России у граждан свобода выбора. Нет ничего ужасного в том, что люди увидят другие стороны жизни. Нужно владеть достаточным количеством информации о предмете, чтобы разбираться в нем. И никто с дулом пистолета у виска не заставляет становиться геем!
Более того! Я считаю, что нужно не только предоставлять людям информацию, но и бороться со стереотипами. Вроде "Место женщины на кухне", "Натуралы лучше геев", "Гомосексуализм мешает демографии"… Вот так".
Евгения, Харьков, 17 лет: "Вы ведете себя настолько глупо, что слов не хватает выразить возмущение. Все просто. Ребенок, который увидит по телевизору или в Интернете инфу о ЛГБТ, не станет лесбиянкой или геем. Это невозможно ни навязать, ни запретить проявлять".
Лена, Санкт-Петербург, 17 лет: "Я выросла в обычной семье, у меня перед глазами всегда был пример крепкого и любящего союза. Но это не помешало мне влюбиться в девочку"
Диана, Ульяновск, 14 лет: "Я считаю, что большая проблема сейчас – это дезинформация. Люди не знают о гомосексуалах ничего, кроме Бориса Моисеева, слова "пра-а-ативный" и того, что это неправильно. Не знаю, возможно, в крупных городах вроде Москвы или Санкт-Петербурга все обстоит лучше, но мой город нуждается в объективных данных и непредвзятых сведениях. А это называют пропагандой..."
Стася, Кемерово, 16 лет: "Закон о пропаганде забавно непродуктивен. Я гомосексуальный подросток и могу сказать, что ориентация не зависит от СМИ и прочего мусора. Все проще. Мне комфортно быть с девушками. И я не стану менять жизнь из-за гнета. Я люблю свою страну и свято верю, что когда-нибудь она перестанет заниматься издевательством над людьми. Это моя жизнь, и все, что в ней есть, по определению естественно".
А. [девушка], Томск, 17 лет: "Если мне начать пропагандировать гетеролюбовь, то я не изменюсь, я не пойду искать себе парня, не побегу замуж… Мне с детства рассказывали только про обычные семьи, а про нетрадиционные я не слышала ни слова. Так почему же я хочу жить с девушкой, а не с парнем?"
Евгения, Норильск, 16 лет: "Единственное проявление пропаганды, с которым я сталкивалась за свою недолгую жизнь, – это шум вокруг закона, причем поднятый его сторонниками".
Наташа, Новосибирск, 17 лет: "Бред. Правительство еще больше внимания привлекает к ЛГБТ! Такими законами оно их поневоле выгоняет пикетировать на улицы".
Дарья, Иркутск, 15 лет: "Дорогие дяди и тети! Я от лица детей нашей необъятной Россиюшки заявляю: лучше бы вы уделили внимание сиротам и больным детям, а нам никто ничего не навязывает! Не стоит ради спокойствия кучки агрессоров лишать других права на полноценную жизнь".
Лада, Нижний Новгород, 16 лет: "Законодатели! Вы в последнее время все больше и больше чудите. Так вот, не пытайтесь нас обмануть. Мы не то поколение, которое верило в капусту и аистов. Мы с детства знаем, кто такой гей, а кто гомофоб. Пропаганды нет; значит, и защищать нас не от чего".
ЛГБТ-подростки оказываются в изоляции, в одиночестве. Порой в полном. А информация, которую услужливо предоставляют нам СМИ, только усугубляет их состояние. Церковь, медийные персоны, учителя, родители говорят одно и то же: ты плохой, ты больной, ты ненормальный, среди нас тебе не место. К чему это приведет? Вернее, уже приводит? Дети замыкаются в себе, страдают и – самое страшное – пытаются покончить с собой.
В России испокон веков принято "решать вопросы", строя стены. Тюремные стены. Железные занавесы. Сегодня российские законодатели практически оградили стенами ЛГБТ-подростков, видимо, считая, что сидеть в четырех стенах для них куда полезнее. И любые аргументы этим властным дядям и тетям – как о стенку горох. Что ж, если закон закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди подростков будет принят, в России де-факто появятся несовершеннолетние узники, приговоренные к вечной изоляции – от правдивой информации, от общества, от самих себя…
Исследования феминистской инициативы «Феминита» о нуждах и потребностях представителей ЛБК женщин в Казахстане. Согласно данным, которые получили исследователи, в стране бисексуалки по количеству занимают промежуточное положение между лесбиянками и квир-женщинами. Мы поговорили с тремя «би» и узнали, как они осознали свою бисексуальность, как выглядят мужчины и женщины в их глазах и насколько сильно притесняют в нашем обществе представителей ЛГБТ-общества.
Дина (имя изменено)
, 19 лет, студентка, г. Астана
Свою «ненормальность» я осознала в 13 лет. До этого испытывала сильную симпатию по отношению к девочкам, которые дружили со мной в детстве. Тогда я считала что это дружеские чувства и была гомофобкой, пока не открыла для себя мир фанфиков про Гарри Поттера. Читая историю про то, как неприязнь между Гарри и Драко перерастает в любовь, я поняла, что чувствовать симпатию к представителю своего пола совершенно нормально. Люди влюбляются и всё тут. Я никогда не стыдилась своих чувств, хотя и не заявляла открыто о моих сексуальных предпочтениях. Моя семья является сугубо консервативной, поэтому признание было бы равносильно самоубийству.
Однажды я поделилась с близкой подругой тем, что мне нравятся девочки, а она рассказала об этом всей . Я лишилась друзей, а маме пришлось перевести меня из-за постоянных издевательств.
Ей доложили о моем секрете, но мы никогда это не обсуждали, а когда я заикнулась на этот счет, она сразу же перебила меня и сказала: «Ты всё еще ребенок, это не важно». Получив такой урок и став социофобом, я решила избегать разговоров об отношениях со своими новыми одноклассниками. Теперь каждый раз, когда я знакомлюсь с новыми людьми, задаю наводящие вопросы об ЛГБТ, чтобы понять, буду ли я с ними общаться или нет.
Отношения
Я ни с кем не встречаюсь. Мои первые отношения были с парнем, нам было по пятнадцать. Вторые и последние отношения были с девушкой. Мы расстались месяц назад по причине постоянных ссор и недопонимания.
Главное отличие между любовью парня и девушки в том, как они проявляют чувства. Большинство парней выражают любовь материально: цветы, билеты в кино или куртка с плеча, чтобы согреть. Девушки же любят по-другому. Их чувства направлены на то, что у тебя внутри. И те, и другие могут постоять за тех, кого любят. А ещё, абсолютно все мужчины, с которыми я сталкивалась, в глубине души — большие дети и много капризничают, в то время как девушки ведут себя зрело. Меня это огорчает. Выходит, что девушки ценят больше, чем парни. Ты можешь встречаться с ним больше пяти лет и под конец узнать о том, что всё это время он изменял тебе с подругой. Не спорю, что женщины изменяют, но их измены всегда обоснованы вескими причинами.
Всего четверо моих друзей одобряют мою ориентацию. Когда я им сообщила, то они сказали: «Ну круто, чё». Никто из знакомых и родственников не знает о моей ориентации и я считаю это правильным.
Если честно, у меня очень слабый «гей-радар» и я не могу сказать, что кто-то бисексуален или нет. В человеке мне важно хорошее чувство юмора. Если это мужчина, то хочется, чтобы он был чувствительным и не имел большое эго, как бывает обычно у парней в Казахстане. Если девушка, то кроме чувства юмора я ничего не прошу от нее. Она уже родилась идеальной. Никогда не судила человека по внешности, так что могу смело заявить, что для меня красота — это мысли и поступки человека. Да, есть фактор вкусовщины, но я его практически никогда не замечаю при разговоре с тем, кто мне действительно нравится.
Планы
Считаю, что в Казахстане еще долго будут ущемлять права человека с нетрадиционной сексуальной ориентацей. Но мне приятно видеть, как мы постепенно движемся к равенству.
Этим летом мы с другом были на гей-параде London-Pride и мне безумно понравилась атмосфера любви на мероприятии. Может после окончания университета я стану активисткой. Было бы здорово колесить по разным странам, защищая права ЛГБТ.
Меня радует, что многие ребята моего поколения толерантны к геям и лесбиянкам в отличии от наших стариков.
В будущем я хочу пойти по стопам родителей — стать юристом, обеспечить им хорошую жизнь, это мой долг. Я — человек карьеры и отношения для меня не играют такой значимой роли. Поэтому наверняка сначала эммигрирую в Канаду или США, а потом найду кого-то, с кем захочу разделить всю свою жизнь.
Катя, 19 лет, выпускница колледжа, г. Алматы
Свою бисексуальность осознала во время учебы в колледже. Мне очень нравилась одна девушка. Всячески пыталась отрицать свои мысли и чувства, пока в один момент просто не сдалась и не рассказала ей об этом. Реакция у неё была спокойная и мы были вместе долгое время.
Поначалу было сложно: все это казалось неправильным и я стыдилась. Примерно в 17 лет приняла себя. Сейчас я не скрываю свою ориентацию от знакомых и друзей, но родственникам об этом не говорю.
Были друзья, которые не приняли меня. Так и говорили: «Я могу понять, что у тебя были неудачи с парнями, но это не повод строить отношения с девушками» или «ты из-за этого стала другая». Но что именно во мне изменилось, никто так и не сказал. Со временем мне стало всё равно и с ними я перестала общаться.
Мои родители не знают о моей бисексуальности: для них это нечто ужасное, а я очень дорожу здоровой атмосферой в доме и их состоянием.
Отношения
Я не знаю, как работает гейдар, но зачастую на уровне подсознания понимаю, относится ли человек к ЛГБТ или нет. О своей ориентации сообщаю до начала отношений.
Дискриминация
К сожалению, есть люди, которые готовы оскорбить тебя за то, что ты бисексуален. К примеру, обнималась со своей девушкой и тут из проезжающей мимо машины слышу крик мужчины: «Вы что с ума сошли?». Парням-бисексуалам достается больше и это огорчает.
Однажды мы встречались с участниками группы на Арбате, среди нас были люди с необычной внешностью. Внезапно подошёл мужчина, начал высказывать своё недовольство. ОН даже был готов нас избить, аргументируя тем, что это ужасный пример для детей.
Ситуация разрешилось благодаря сотрудникам полиции, которые угомонили мужчину, но на всякий случай друзьям пришлось уйти.
Анель (имя изменено) , 20 лет, студентка 2 курса, г.Алматы
Осознала свою ориентацию три года назад, когда поступила в ВУЗ. На тот момент мне было 18 лет. Я начала засматриваться на девушек, проходящих мимо меня по улицам города. Смотрела на фотографии девушек-моделей и отмечала про себя, что они «очень даже ничего».
Такая реакция обусловлена не безразличием и считаю такую реакцию правильной. Хватит пугаться того, что чьи-то любовные предпочтения отличаются от твоих. Третья подруга, узнав обо мне, фыркнула и сказала, что это пройдет, и еще я не встретила «того самого». Честно говоря, её реакция меня задела: никому не понравится, если твоё откровение не воспринимают в серьез.
Отношения
Знакомых бисексуалов у меня нет, так уж получилось. Не знаю, какого это —встречаться с девушкой или парнем.
Думаю, что забота и любовное отношение существуют вне гендерных рамок. За парнем можешь чувствовать себя как за стеной, особенно если он высокий. В девушках меня привлекают их плавные и изящные формы тела. Вдобавок, с девушкой можно вести бесконечные разговоры о чувствах и абстрактных вещах, парней же на такие разговоры долго не хватит.
Представители ЛГБТ внешне ничем не отличаются. На лбу у них ничего не написано.
В университете разговор пару раз заходил на тему «нетрадиционной» (не люблю это определение) ориентации. Окружающие и одногрупники высказывались довольно резко. Девушки фукали, а парни матерились и бросались фразами: «Пусть хотя бы на людях не целуются, пусть сидят где-нибудь в подвалах и вообще им лечиться надо». Как после такого можно открыто рассказывать о себе? У бисексуалов такие же права. Все мы люди, а «различия» — это надуманная многолетняя фантазия, которая, к сожалению, укоренилась у многих в головах.
Я занималась фотопроектом «Быть собой. Истории ЛГБТ-подростков» чуть больше месяца, съемки были каждую неделю. Это был напряженный месяц. Героев искали разными путями, в основном методом «снежного кома», когда один сообщил второму, второй сказал третьему и так далее.
Полиция сорвала дважды выставку проекта в Москве, не дав ей даже начаться. Первая галерея на Тверской «Пунктум» за день до открытия отказалась от всех договоренностей под давлением властей, а в галерею «red square» на Электрозаводе полицейские стали ходить за два дня до открытия выставки и давить на руководителей. В итоге мы остались без места и очевидно, что новые попытки найти какое-нибудь другое выставочное пространство закончились бы похожим сценарием. Если галерея не идет к нам, то было решено сделать свою галерею в публичном пространстве. Так, 13 июня состоялась уличная выставка на Гоголевском бульваре в центре Москвы. Фотографии и истории подростков висели на специальных стендах около 4 часов, пока не приехал «православный активист» на роликах, с ужасом вызвав полицию, которая забрала все фотографии.
Наш фотопроект - попытка вынести эти истории из виртуального пространства с помощью фотографии. Для этого проводилась фотовыставка, чтобы в реальном времени обсудить увиденные истории и тем самым начать общественную дискуссию. Она только усилилась при перенесении выставки на бульвар. Это было политическое высказывание. Прохожие живо реагировали, читали и фотографировались. Некоторые благодарили за интересный проект. Такая реакция окружающих действительно порадовала.
В России высокий уровень гомофобии, но она не «свалилась с неба». Власти и РПЦ постоянно пропагандируют травлю по разным признакам, будь то ориентация, пол или национальность. По телевизору показывают передачи, где геев обвиняют в растлении детей и падении духовных скреп в России. А тем временем власти урезают расходы на образование, медицину и другие социальные сферы. Действительно удобная тактика для отвлечения внимания от политического курса правительства. Геи, мигранты, женщины виноваты, но якобы не мы.
Изначально выставка планировалась к 1 июня (День защиты детей), чтобы показать лицемерную политику властей. Они говорят о защите детей, но по факту её не существует. С одной стороны происходят масштабные урезания расходов на социалку (закрытие детских садов, сокращение различных льгот), с другой стороны большой части детей (ЛГБТ) для них вовсе не существует. После принятого закона в 2013 году «О запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних» стали запрещены горячие линии помощи ЛГБТ-подросткам, помощь психологов и любая общественная дискуссия о проблемах гомосексуалов. Мы хотели дать возможность самим «невидимым» подросткам рассказать о своих проблемах, желаниях, мечтах и показать всем.
Фотопроект будет продолжаться и заговорит новыми голосами. Проблема существует, и замалчивать ее не получится. Для этого и нужны различные просветительские мероприятия и акции, чтобы показать простым людям, кому и в каких целях выгодна гомофобная политика».
Во многих странах мира в июне проходят гей-парады и празднования сексуальных меньшинств. Большинство из них проходит примерно в годовщину Стоунволлских бунтов 1969 года, когда постоянные посетители гей-бара «Stonewall Inn» в Нью-Йорке устроили серию демонстраций против полицейского рейда и ввели моду на движения за права геев. Но есть страны, где жить, открыто заявляя о своей нетрадиционной сексуально ориентации, сложно или даже опасно. Эти три человека из сегодняшнего поста на себе испытали, что значит минимальное принятие. Их истории рассказывают три фотографа Али Сонг рассказывает историю Сяо Као – артиста из Шанхая, Аднан Абиди – историю Симы, проститутки из Нью-Дели, а Тобин Джонс – историю Морин, парикмахерши из Найроби.
(Всего 33 фото)
1. Сяо Као, 57-летний гей, в образе красного гвардейца времен Культурной революции. Сообщество геев в Китае всегда находилось в тени, но постепенно становится все более открытым. Безработный Као – один из тех, чья жизнь приподнимает завесу тайны над далеко не романтичным взглядом на китайское гомосексуальное сообщество. Он живет в центре Шанхая, в комнатке в 8 кв.м., расположенной за общественным туалетом. Сяо Као получает социальное страхование в размере 500 юаней (79 долларов США) в месяц, выступает с танцами на публике и сидит с друзьями в гей-клубах. (Aly Song/Reuters)
2. Сяо Као переодевается в своей комнатке в центре Шанхая. (Aly Song/Reuters)
3. Сяо Као разговаривает по телефону у себя дома. (Aly Song/Reuters)
4. Старые фотографии Сяо Као в его квартирке в Шанхае. (Aly Song/Reuters)
5. Сяо Као переодевается в пустой комнате для собраний в Шанхае. (Aly Song/Reuters)
6. Сяо Као наносит макияж перед тем, как выступить на публике в общественном парке в Шанхае. (Aly Song/Reuters)
7. Сяо Као готовится к танцевальному выступлению в парке в Шанхае. (Aly Song/Reuters)
8. Сяо Као меняет костюмы между выступлениями. (Aly Song/Reuters)
9. Сяо Као выступает в парке Шанхая в образе феи из китайского фольклора. (Aly Song/Reuters)
10. Выступление Сяо Као в парке в Шанхае. (Aly Song/Reuters)
11. Сяо Као поет в гей-клубе в Шанхае. (Aly Song/Reuters)
12. Сяо Као танцует в шанхайском гей-клубе. (Aly Song/Reuters)
13. Сяо Као смотрит телевизор в своем доме в Шанхае. (Aly Song/Reuters)
14. Сима, 33 года, в местном офисе неправительственной организации, которая помогает сексуальным меньшинствам в Нью-Дели. Сима – транссексуал, один из сотен тысяч хиджр в консервативной Индии. Их часто обижают, позорят и вынуждают заниматься проституцией, ведь их позиция жизни не признана законом. (Adnan Abidi/Reuters)
15. Сима танцует в офисе неправительственной организации. (Adnan Abidi/Reuters)
16. Сима сидит дома со своей женой и детьми в Нью-Дели. (Adnan Abidi/Reuters)
17. Сима выщипывает щетину с подбородка, пока его жена готовит обед. (Adnan Abidi/Reuters)
18. Сима кормит свою дочь. (Adnan Abidi/Reuters)
19. Сима со своей фотографией в женском образе. (Adnan Abidi/Reuters)
20. В офисе неправительственной организации, где висит ящик с презервативами, Сима готовится выйти на улицы Нью-Дели на работу. (Adnan Abidi/Reuters)
21. Сима на лестнице офиса неправительственной организации. (Adnan Abidi/Reuters)
22. Автомобили проносятся мимо, пока Сима ждет клиентов. (Adnan Abidi/Reuters)
23. Сима ждет клиентов на улице в Нью-Дели. (Adnan Abidi/Reuters)
24. Если в западном сообществе люди стали более терпимы к нетрадиционной сексуальной ориентации некоторых своих сограждан, то в большинстве стран Африки люди все еще не принимают тех, кто не выбирает для себя традиционные ценности. Однако в некоторых городах власти разрешили проживать сообществам геев. Транссексуал Морин живет в Найроби, Кения. (Tobin Jones)
25. Мало кто признает себя транссексуалом. Кенийское правительство до сих пор считает Морин мужчиной, хотя он сам с детства считал себя девушкой. (Tobin Jones)
26. Хотя Морин не может иметь собственных детей, он чувствует материнский инстинкт. На этом фото его (или ее?) племянник смотрит, как Морин наносит макияж. (Tobin Jones)
27. В отличие от таких стран, как Индия, в Кении нет истории транссексуалов. В результате то, как их видит сообщество и то, как они сами себя ощущают, - все это новая территория. Морин наносит воск на лицо, чтобы удалить ненужные волосы. (Tobin Jones)
28. Морин – владелица салона красоты, так что на работе она спокойно может быть женщиной. (Tobin Jones)
29. У Морин отличная репутация по всей Найроби, и женщины со всей столицы приходят к ней, чтобы сделать прическу. (Tobin Jones)
33. Хотя благодаря своему салону красоты, Морин и смогла выбраться из нищеты, она все равно живет недалеко от трущобного района, в котором родилась. (Tobin Jones)