Адюльтер и сексуальность в средние века. Какими были любовь и секс в средневековье

Согласно церковному указу жена во время полового акта должна была вести себя скромно и тихо, то есть лежать спокойно, как можно меньше шевелиться, не издавать звуков и прочее, ночные рубашки при этом, конечно, не снимались. И вот однажды муж, воротясь домой с охоты поздно ночью, отправился к жене в спальню, исполнил свой супружеский долг.

Надо сказать, что жена вела себя, как обычно, то есть была холодна и безмолвна, а на утро выяснилось, что она ещё вечером, пока муж был на охоте, умерла. Эта история дошла до самого папы, так как несчастный не удовлетворился обычной исповедью и отправился замаливать свой грех в Святой город. После чего был издан указ, в котором женщинам, во время исполнения супружеских обязанностей, полагалось время от времени подавать признаки жизни. Короче, церковь сняла запрет на абсолютную женскую пассивность, не отрицая при этом большой сдержанности.

Вообще-то, сексуальные запреты и предписания пронизывают не только Средние века, а всю историю человечества. Священнослужители и законодатели, мыслители и революционные деятели извели многие тонны глины, папируса, пергамента и бумаги, пытаясь объяснить людям, как, с кем, когда, для чего и в каких условиях можно или нельзя заниматься сексом.

А в средние века такая тенденция была просто глобальной. Это время, которое мы называем «темным», и многие основные представления о сексе и морали мы почерпнули из них, мракобесных и страшных, пронеся эти представления как знамя торжества морали.

В те времена сексуальная жизнь человека находилась под неусыпным контролем священников. Подавляющее большинство видов секса называлось емким словом «блуд». Прелюбодеяние и блуд порой карались смертной казнью, отлучением от церкви.

Но, в то же время, эти самые контролеры – священники были весьма любопытны к интимной жизни человека, уж очень им хотелось знать, что происходит в постелях мирян. Подзуживаемые любопытством, богословы оставили массу описаний и свидетельств, благодаря которым мы имеем хоть какое-то представление о том, каким секс был в средневековье.

Привожу 10 фактов о сексе в Средние века.

1. Куртуазная любовь: Можешь посмотреть, но не смей трогать

Церковь запрещала открыто демонстрировать сексуальную заинтересованность, но допускала, что любовь может иметь с сексом что-то общее.

Куртуазную любовь принято понимать как взаимоотношения между рыцарем и прекрасной дамой, причём рыцарю очень желательно быть отважным, а объекту его поклонения - недоступным.

Допускалось быть замужем за кем-то другим и блюсти верность, главное - ни в коем случае не показывать ответных чувств к своему рыцарю. Можно было быть бледной и немощной, грустно склонять головку и вздыхать, только намекая рыцарю на взаимность.

2. Супружеская измена: держите свои штаны застёгнутыми на все пуговицы, сэр

Для тех, кто серьёзно относился к велениям христианской морали, секса вообще не существовало. Половые контакты были допустимы исключительно в браке. Добрачные же или внебрачные связи карались очень жестоко, вплоть до смертной казни, причём в качестве суда и палача также часто выступала Церковь.

Но дело было не только в христианских законах. Супружеская верность являлась единственным надёжным способом для мужчин дворянского происхождения быть уверенными в том, что их дети - действительно их. Известен случай, когда французский король Филипп, уличив собственных дочерей в связях с некоторыми из его вассалов, отправил двоих из них в монастырь, а третью убил. Что же касается провинившихся придворных, они были казнены жестокой публичной казнью.

Церковь диктовала так же как именно люди должны заниматься сексом. Все позы кроме «миссионерской» считались грехом и были запрещены. Под строжайший запрет попадали также оральный и анальный секс и мастурбация - эти виды контактов не приводили к рождению детей, что было, по убеждению пуристов, единственным поводом для занятий любовью.

Нарушители карались сурово: три года покаяния и служения церкви за секс в любой из «девиантных» позиций. Только, скажите, как они узнавали? Им на исповеди добровольно рассказывали? Вроде того: Поделись со мной, сын мой, как ты ночью жену имел?

Однако некоторые теологи того времени предлагали оценивать половые контакты более мягко, например, расположить допустимые позы в таком порядке (по мере возрастания греховности): 1) миссионерская, 2) на боку, 3) сидя, 4) стоя, 5) сзади. Богоугодной признавалась только первая позиция, остальные предлагалось считать «морально сомнительными», но не грешными. По всей видимости, причина такой мягкости заключалась в том, что представители знати, нередко страдающие ожирением, были не в состоянии заниматься сексом в самой безгрешной позиции, и Церковь не могла не пойти страдальцам навстречу.

Позиция Церкви в отношении гомосексуализма была твёрдой: ни под каким предлогом! Содомия характеризовалась как «противоестественное» и «богопротивное» занятие и каралась только одним способом: смертной казнью. Господи, а чем же занимались монахи в своих монастырях?

В 12-13-м веках содомитов было принято жечь на кострах, вешать, морить голодом до смерти и пытать, разумеется, чтобы «изгнать демона» и «искупить грех». Однако существуют свидетельства того, что некоторые представители высшего общества всё же практиковали гомосексуализм. Например, об английском короле Ричарде I, прозванном «Львиное сердце» за исключительную храбрость и воинское мастерство, поговаривали, что на момент встречи со своей будущей женой он состоял в сексуальной связи со своим братом. Также король был уличён в том, что во время визитов во Францию «ел с одной тарелки» с французским королём Филиппом II, а ночью «спал в одной постели и имел с ним страстную любовь».

5. Мода: Это гульфик или ты просто очень рад меня видеть?

Одним из самых популярных мужских модных аксессуаров в Средние века был гульфик - лоскут или мешочек, который крепился к передней части брюк, чтобы подчеркнуть мужественность, сделав акцент на половые органы. Гульфик обычно был набит опилками или тканью и застёгивался на пуговицы или завязывался тесьмой. В результате область промежности мужчины выглядела весьма внушительно.

Разумеется, Церковь не признавала эту «дьявольскую моду» и всячески пыталась препятствовать её распространению. Однако на короля страны и его ближайших придворных её власть не распространялась.

6. Фаллоимитаторы: Размер, соответствующий греховности желания

Есть некоторые свидетельства, что искусственные пенисы активно использовались в Средние века. В частности, записи в «покаянных книгах» - сводах наказаний за разнообразные грехи. Эти записи были примерно такими:

«Вы сделали что то, что некоторые женщины делают с предметами, имеющими форму фаллоса, размер которых соответствует греховности их желаний? Если да, вы должны каяться на все святые праздники в течение пяти лет!»

Фаллоимитаторы не имели никакого официального названия до эпохи Возрождения, поэтому их обозначали названиями предметов, имеющих удлинённую форму. В частности, слово «дилдо» происходит из названия продолговатой буханки хлеба с укропом: «dilldough».

7. Девственность и целомудрие: Просто покайтесь

Средневековье высоко ценило девственность, проводя параллель между целомудрием простой женщины и Девы Марии. В идеале девушке следовало беречь свою невинность как главное богатство, но на практике это редко кому удавалось: мораль была невысока, а мужчины - грубы и настойчивы (особенно, в низшем сословии). Понимая, как трудно женщине оставаться целомудренной в таком обществе, Церковь сделала возможным покаяние и отпуск грехов не только для недевственных девушек, но даже и для родивших детей.

Женщинам, выбравшим такой путь «очищения» следовало раскаяться в грехах, а затем искупить их, примкнув в культу Богородицы-то есть, посвятив остаток своих дней жизни и служению монастырю.

8. Проституция: Процветание

Проституция процветала в Средневековье. В крупных городах проститутки предлагали свои услуги анонимно, не раскрывая настоящих имён, и это считалось честной и вполне приемлемой профессией. Можно сказать, что в то время Церковь молчаливо одобряла проституцию, по крайней мере, ничем не пыталась ей препятствовать.

Как ни странно, товарно-денежные отношения в сексуальных связях расценивались как способ предотвращения супружеской измены (!) и гомосексуализма, то есть как то, без чего невозможно обойтись. Святой Фома Аквинский писал: «Если мы запретим женщинам торговать своим телом, похоть выплеснется в наши города и разрушит общество».

Наиболее привилегированные проститутки работали в публичных домах, менее - предлагали свои услуги на городских улицах, а в деревнях нередко было по одной проститутке на всё селение, и её имя было хорошо известно жителям. Однако там к проституткам относились с презрением, их можно было избить, изуродовать или вовсе бросить в тюрьму, обвинив в бродяжничестве и разврате.

9. Контрацепция: Делайте, что хотите

Церковь никогда не одобряла контрацепцию, так как она препятствует рождению детей, но большая часть усилий церковников была направлена на борьбу с «неестественным» сексом и гомосексуализмом, поэтому в вопросе предохранения люди были предоставлены сами себе. Контрацепция рассматривалась скорее как незначительный моральный проступок, чем серьёзное прегрешение

10. Сексуальные дисфункции: Больной, снимите трусы

Если мужчина по неизвестной причине не мог заниматься сексом, Церковь отправляла к нему «частных детективов» - умудрённых опытом деревенских женщин, которые осматривали его «хозяйство» и оценивали общее состояние здоровья, пытаясь выявить причину полового бессилия. Если пенис был деформирован или имелись другие заметные невооружённым глазом патологии, Церковь давала разрешение на развод в силу неспособности мужа к продолжению рода.

Пояса верности.

Это весьма спорный момент. В одном журнале я прочитала, что придуманы они были позже и существовали для для вполне определенной цели: ими пользовались во время длительных пктешествий, чтобы бандиты не смогли инасиловать женщину.

Но не стоит думать, что изобретение пояса было продиктовано только правилами безопасти. Вот что говорят об этом судебные архивы прошлых столетий.

В 1860-х московский купец, «дабы сохранить от соблазна» молодую жену, заказал приспособление опытному слесарю. От пояса, хоть и «сделанного старательно», молодая женщина сильно страдала. По возвращении из поездок купец устраивал дикие сцены ревности и «учил жену смертным боем». Не выдержав жестокостей, супруга сбежала в ближайший монастырь, где рассказала все настоятельнице. Та пригласила помощника полицмейстера, который был до крайности возмущен. Вызвали следователя, врача и слесаря. Несчастную освободили от ужасного устройства и поместили в монастырский лазарет для лечения.

Другой случай, произошедший примерно в то же время, закончился трагически. Слесарь-умелец одел подобный пояс на жену, отправляясь в южные губернии на заработки. Ни он, ни жена не подозревали о наступившей беременности. Через определенное время родственники, обеспокоенные состоянием молодой женщины, вынуждены были пригласить акушерку. Беременная уже была без сознания. Обнаружив пояс, акушерка сразу же вызвала полицию. Несколько часов потребовалось, чтобы избавить женщину от ужасного устройства. Ее удалось спасти, а ребенок погиб. Вернувшийся муж оказался за решеткой и вернулся домой только через пару лет... Полный раскаяния, он отправился замаливать грех по монастырям и вскоре замерз где-то по дороге.

Метки:

Кочеров Сергей Николаевич

Национальный исследовательский университет

Высшая школа экономики

профессор кафедры социально-гуманитарных наук

KocherovSergeyNikolayevich

National research University
Higher school of Economics

PhD, professor of the Department of Social Sciences and Humanities

История любви. Любовь в средние века

Аннотация : В средневековьелюбовь развивалась под сильным влиянием религиозной веры и сословного деления общества. В рыцарской культуре она впервые предстала как гармония половой страсти и духовного союза мужчины и женщины, имеющей большое воспитательное значение для развития их личности. Но в силу особенностей средневекового общества такая любовь была возможна чаще вне брака, почему она и выступала силой, скорее разрушающей брачно-семейные отношения, чем скрепляющей их.

Ключевые слова : любовь, брак, семья, отношение к женщине в христианстве и исламе, рыцарская культура, мораль крестьянской общины.

The history of love.

Loveinthe middleages

Abstract: The Middle Ages saw love developing under significant influence of the religious belief and the estates of the realm system. It was the culture of chivalry that introduced love as a harmony of a sexual desire and a spiritual union of man and woman, being of considerable educative importance for the development of their personalities. However, due to the peculiarities of the medieval society, such love was possible mostly in non-marital relationship, thus acting as a power that rather destroyed marital and family relations than strengthened them.

Key words: love, marriage, family, attitudes towards women in Christianity and Islam, the knights’ culture, the morality of the peasant community.

История любви.

Любовь в средние века

Прежде чем приступить к анализу любви в Средние века, следует отметить характерные особенности сознаниясредневекового общества. Во-первых, оно было проникнуто религиозным духом и осмыслялозадание человека как спасение чистоты своей души в борьбе с соблазнами греховной плоти. Такое понимание человеческой жизни представляло все ее важные аспекты, включая отношения между полами, в контексте связи человека с Богом. Во-вторых, «чувство неуверенности - вот что влияло на умы и души людей Средневековья и определяло их поведение» . Ответом на эту тревожность могло быть как желание приобщиться к «жизни святой» (через монашество, укрощение плоти, участие в войнах за веру), так и стремление к переживанию радостей жизни «здесь и сейчас». В-третьих, данноеобщество, в своем развитом виде, воспринимало себятрехчастнымтелом, органическим единствомсословий молящихся , воюющих , работающих (oratores, bellatores, laboratores). Представителикаждого сословияимели общие род занятий и интересы, образ и смысл жизни, что побуждало их к общениюс членами своего «мира» и неучастию в жизнедеятельности людей из других «миров».

Любовь в раннем христианстве

Большое влияние на развитие любви оказало христианство,котороедаже называет себя «религией любви». Любовь, наряду с верой и надеждой,провозглашается в нем божественной ценностью. Правда, сам Иисус Христоспредпочитал говорить о любвипреимущественно в моральном аспекте, хотя и признавал естественность влечения полов друг к другу. Он исходил из той истины, что «оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Марк, 10: 6-9). Поэтому Христос осуждал развод, ибо «всякий разводящийся с женою своею и женящийся на другой прелюбодействует; и всякий женящийся на разведенной с мужем прелюбодействует» (Лука, 16, 18).Принимая институт брака, он,тем не менее, предлагал человеку, ищущему Царства Небесного, воздержание от половых отношений, хотя признавал, что «не все вмещают слово сие, но кому дано» (Матфей, 19: 11). Однако Христос не проявлял ни нетерпимости к человеческим слабостям, ни недоброжелательства к женщинам, что ясно следует из его слов, сказанных прелюбодейке, спасенной им от побития камнями: «…Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши» (Иоанн, 8: 11).

Двойственное отношение к любви, представленное в «Евангелиях», было развито апостолом Павлом. С одной стороны, ему принадлежит одна из лучших речей, произнесенных во славу любви. «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, -проповедует апостол, -а любви не имею, то я - медь звенящая, или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, - нет мне в том никакой пользы» (I-е коринф. 13: 1-8). С другой стороны, апостолутверждает: «…Хорошо человеку не касаться женщины. Но, в избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа» (I-е коринф. 7: 1-2). Павел, как и некоторые святые раннего христианства,будучи сторонником безбрачия, т.е. полного отказа от половых отношений,допускал последние для мирянкак необходимое условие деторождения в браке, освященном церковью. В то же времяон выступалс идеей жесткой иерархии в отношениях между полами, отсутствующей в учении самого Христа, в евангельский период жизни которого мать играла более важную роль, чем его «земной отец» Иосиф. «…Всякому мужу глава Христос, - поучает апостол, - жене глава - муж, а Христу глава - Бог. …Ибо не муж от жены, но жена от мужа; и не муж создан для жены, но жена для мужа» (I-е коринф. 11: 3, 8-9).

Раннее христианство, несомненно, повысило место и роль женщины в обществе, воспринимало ее как личность, но до признания ее равенства с мужчиной было очень далеко. Женщина, на словахобъявляемая «сестрой во Христе», на делеостается служанкой мужчины. Более того, как носительница первородного греха, наследница Евы, которая ввела в соблазн Адама, онасчитается более «нечистым» существом, чем мужчина. «Это ты, - обличал ее Тертуллиан, - создала вход для дьявола, ты сломала печать с того дерева и ты же обманула того, к кому не смог приблизиться дьявол! Так легко ты низвергнула мужчину, образ и подобие Бога. Ради твоей вины, должен был умереть также Сын Божий». Святой Антоний утверждал, что женщина «глава преступления, рука дьявола. Когда ты видишь женщину, то знай, что перед тобой не человек, не дикий зверь, а дьявол самолично» . Одним из проявлений женоненавистнических настроений в церкви было то, что на Маконском соборе (585 г.) «поднялся кто-то из епископов и сказал, что нельзя называть женщину человеком» .В этой связи интересна эволюция в западном христианстве образа Марии Магдалины, которая из ученицы Христа, удостоенной чести первой увидеть Спасителя после его воскрешения, превращается в следующую за ним раскаявшуюся блудницу.

Таким образом, христианство,с одной стороны, возвысилопонимание любви до ее осмыслениякакдуховной связи личностей, восходящих в своем единении к Богу. С другой стороны, оно принизило чувственно-телесную основу любви, не видя в ней различия между чувственной радостьючеловека и «скотским наслаждением». Возможно, такое отношение к любви связано с присущим этой религии убеждением, что любовь человека к ближнему является проекцией его любви к Богу и не должнаоскверняться внесением в нее плотского начала.

Любовь на арабском Востоке

Отношение к любви между полами в странах Ближнего и Среднего Востока было обусловлено религией ислама, возникшей в начале VII века у арабских племен, населявших Аравийский полуостров. В Коране уделяется значительное внимание отношениям между полами, а сура 4 этой книги, священной для мусульман, называется «Женщины».Коран предписывает мужчинам заботиться о женщинах - матерях, сестрах, женах, дочерях и племянницах - и проявлять в отношении к ним справедливость. «Не разрешается вам, - говорит пророк Мухаммед мусульманам, - наследовать женам по принуждению. И не препятствуйте им уносить часть того, что вы им даровали, разве что они совершат мерзость очевидную. Обходитесь с ними достойно. Если же вы их ненавидите, то, может быть, что-либо вам и ненавистно, а Аллах устроил в этом великое благо» (4: 23(19)).

Вместе с тем в Коране не подлежит сомнению, что мужчины имеют власть над женщинами. «Мужья стоят над женами, - говорится в этой книге, - за то, что Аллах дал одним преимущество перед другими, и за то, что они расходуют из своего имущества. И порядочные женщины благоговейны, сохраняют тайное в том, что хранит Аллах. А тех, непокорности которых вы боитесь, увещайте и покидайте их на ложах и ударяйте их. И если они повинятся вам, то не ищите пути против них…» (4: 38(34)). С идеей превосходствамужского пола связано дозволение пророка мужчинам жениться на двух, трех и четырех женщинах, при условии, что они могут их обеспечить. Понятно, что о том, чтобы разрешить состоятельным женщинам иметь нескольких мужей, не могло быть и речи. В отдельных местах признается, хотя и в более слабой форме, чем в христианстве, связь женского начала с врагом рода человеческого: «А кто придает Аллаху сотоварищей, тот заблудился далеким заблуждением. Они призывают помимо Него только женский пол; они призывают только сатану, отступника» (4: 116-117).

Специфичным здесь является то, что должное отношение мужчины к женщине в Коране показывается через призму имущественных отношений, весьма тщательно прописанных. При этом, по мнению некоторых ученых, как в Коране, так и в шариате (сводпредписаний ислама) реальная забота о защите имущественных прав женщины сочетается с невысокой оценкой ее как личности.Так В.В. Бартольд признавая, что «имущественные права женщины обеспечены шариатом в большей степени, чем многими европейскими сводами законов», утверждал, что, «женщина при исламе с самого начала оказалась в более приниженном положении по отношению к мужчине, чем была раньше» .Он ссылается, например, на то, что, когда Мухаммед в 630 г. вступил в Мекку во главе войска мусульман, он принял в народном собрании присягу сначала от мужчин, а потом от женщин. Эта женская присяга стала чуть ли не единственным в истории ислама примером массового участия женщин в общественнойжизни.

В первый век ислама женщины еще могли выступать с общественно значимой инициативой. Так, после убийства халифа Османа вдова пророка Аиша выступила против нового халифа Али и призвала жителей своего города либо воевать с ним, либо остаться в своих домах. Горожане сказали на это: «Пророк велел мужчинам сражаться, а женщинам сидеть дома; она делает то, что пророк велел нам, и велит нам делать то, что пророк велел ей». В средние века происходило постепенное ограничение права женщин ходитьнаравне с мужчинами в мечети. «Когда явилось стремлениелишить женщин права участия в общественном богослужении, - пишет В.В. Бартольд, - даже богословы видели в этом стремлении недопустимое новшество; тем не менее, оно везде одержало верх» .Одновременно понижалась и степень свободы женщины в ее частной жизни.

Такое изменение положение женщины было во многом связано с арабским завоеванием Ирана (652 г.), которое оказало двойственное влияние на арабскую культуру в целом и на отношения между полами в частности. С одной стороны, заимствование у иранцев гаремного быта, пришедшего на смену арабским родовым обычаям, по существу, ограничило женской половиной дома «жизненный мир» мусульманской женщины. С другой стороны,знакомствос богатыми культурными традициями покоренной ими Персии значительно расширило духовный кругозорарабских завоевателей.Благодаря синтезу двух восточных традиций появилась целая плеяда выдающихся поэтов мусульманского Востока, создавших возвышенные и чувственные, страстные и нежные, веселые и печальные стихи о любви. Арабо-персидская поэзия донесла до нас образы страстных влюбленных - Фархада и Ширин, Лейлы и Меджнуна, -которые оказали опосредованное влияние на любовную рыцарскую поэзию Западной Европы.При этом в арабско-персидской поэзии, как и в поэзии менестрелей и трубадуров, женщина ставилась на ту высоту, которой она не обладала в прозе жизни.

Любовь у европейского рыцарства

В XII-XIII веках в Европе возникает новое отношение к любви и понимание этого чувства.Его родиной стала Франция, а если точнее, область на юго-востоке этой страны- Прованс. Здесь южная знать, более чуткая к веяниям времени, чем северное дворянство, под влиянием искусстваантичности, воззрений арабского Востока и Испании, а также набирающей силу ереси катаров, создает новый идеал отношений между полами. Он возникает на основе расцвета культа Девы Марии, пронизанного верой в то, что мать Христа искупила грех Евы, а также переосмысления образа Марии Магдалины, личность которой наделяется аристократическими чертами.Одновременноначинается реабилитация человеческого тела.Еще папа Григорий Великий называл его «омерзительным одеянием души», а король Людовик Святой говорил: «Когда человек умирает, он излечивается от проказы, каковой является его тело» . Но то, что принижалось аскетическим христианством, прославлялось воинственным рыцарством, гордившимсясильными и красивыми телами своих героев и героинь.

В это время, совпавшее с эпохой крестовых походов,улучшилось положение знатных женщинв Европе, особенно на юге Франции и в Италии. Жены графов, баронов и рыцарей, годами воевавших в Святойземле, на время отсутствия мужей становились хозяйками их замков. Менестрели, трубадуры и миннезингеры, странствовавшие по дорогам и зарабатывавшие на жизнь сказаниями и песнями, не могли не учитывать запросы тех, от кого зависели их награда, угощение и защита. Даже если не связывать переход от героических поэм, в которыхженщины играют малозаметную роль, к куртуазным романам, где они поднимаются на недосягаемую высоту, исключительно с желанием поэтов угодить знатным дамам, нельзя отрицать важную роль женщин в появленииновой литературы. Вполне возможно, чтознаменитая Элеонора Аквитанская была той Дамой, которой посвятил свои кансоны Бертран де Борн, и достоверно известно, что роман Кретьенаде Труа«Рыцарь телеги, или Ланселот»был инспирированграфиней Марии Шампанской. Как бы то ни было, именно в песнях трубадуров и куртуазных романах миру был явлен романтический идеал рыцарской любви.

В соответствии с этим идеалом, рыцарь провозглашается слугой Прекрасной дамы, влюбленность в нее становится для него обязанностью, а умение слагать стихи в ее честь - одной из семи добродетелей. Любовь рыцаря должна быть верной, способной преодолевать трудные испытания, встречные соблазны и долгую разлуку. В идеале она имела платонический характер: наградой за служение была улыбка возлюбленной или возможность коснуться края ее платья, а высшей радостью поцелуй, которым она удостаивала рыцаря, -хотя даже в рыцарских романах влюбленные нередко находят счастье в обладании друг другом.Возвышенное отношение к Даме сердца в какой-то мере переносилось и на других женщин, которым рыцарь должен был предлагать свои услуги, оказывать покровительство, защищать от любой напасти. Однако такие обязательства налагались на рыцаря в его отношениях с дамами своего сословия - аристократками и дворянками, в то время как с мещанками и крестьянками он мог не церемониться.

В куртуазной, галантной любви, которая предписывалась рыцарю, нельзя не обнаружить игровое начало. Не случайно в рыцарской среде были такпопулярны турниры и суды, гдевлюбленные доказывали подлинностьсвоего чувства, проходя через различные состязания, в которых нередко участвовали и женщины, и разбор их поведенияв соответствии с правилами «науки любви». Игровой элемент вносил приятное разнообразие в жизнь сословия, в котором помолвки и браки заключались не на небесах, а по воле родителей. «Для идеала любви, - пишет Й. Хёйзинга, - прекрасного вымысла о верности, жертвенности не было места в трезвых материальных соображениях, касавшихся брака, в особенности брака аристократического. Этот идеал можно было переживать лишь в образах волшебной, одухотворенной игры. Турнир предлагал игру в романтическую любовь в ее героической форме. Пастораль облекала любовь в форму идиллии» .

При переходе от идеала к реальности оказывалось, что любовные чувства между мужчинами и женщинами не воспринимались в рыцарской среде как нравственное основание или необходимое условие заключения брака. Поэтому не следует удивляться, что среди множества инвектив в адрес рыцарей со стороны современников - разбой на дорогах, нарушение клятв, несоблюдение правил на поединках, жестокое обращение с пленными и т.д., - нередко встречается обвинение в том, что они поколачивали своих жен. Практика домашнего рукоприкладства была столь широко распространена, что ее не считали нужным скрывать даже авторы героических поэм. Так в «Песни о Нибелунгах» идеальный рыцарь Зигфрид совершенно уверен в том, что «обязанность мужчины - укоротить супруге язык не в меру длинный», а его жена Кримхильда без осуждения мужа признается, что ее «разгневанный супруг безжалостно побил» (862, 1-2; 894, 4). Как же мог сочетаться культ Прекрасной дамы с избиением своей жены? В этом не было противоречия, так как Прекрасная дама и жена рыцаря были двумя разными женщинами.

Известно, что Прекрасной дамой, как правило, становилась женщина, занимавшая в обществе более высокое положение, чем влюбленный в нее рыцарь, нередко жена его сеньора. Истории, в которых рыцарь влюбляется в жену собственного господина, отвечающую ему взаимностью, были очень популярны в рыцарской литературе. Так можно вспомнить знаменитые «любовные треугольники», которые образовали Тристан, Изольда и король Марк, или Ланселот, Гвиневра и король Артур. Хотя симпатии рассказчика и слушателей неизменно были на стороне влюбленных, к изменам своих жен рыцари относились крайне неодобрительно, подвергая их жестоким казням. При этом общественное мнение не возбраняло мужчинам иметь любовные связи на стороне. Поэтому трудно не согласиться с оценкой английской исследовательницы М. Гривс, которая определила роль мужчины-рыцаря в отношениях между полами, как «слуга в любви, господин в браке» .

Конечно, правы те ученые, которые констатируют как очевидность, что «куртуазная любовь была антиматримониальна» , что она являлась силой, не скрепляющей брак, а его разрушающей. Но она же создала первый идеал романтической любви в истории, окрашенный в яркие цвета бурных эмоций. От любовных страстей рыцари в романах бледнели, дышали так бурно, что лопались звенья их кольчуги, лишались ума, а их возлюбленные - худели, уходили в монастырь или прощались с жизнью. При всей условности идеала рыцарской любви, оторванного от реальной жизни, он имел большое значение для воспитания личности. На смену эротической культуры античности с ее культом любви к красивым юношам, пришла эротическая культура высокого средневековья с культом любви к прекрасной женщине. И это было достижение поистине исторического масштаба!

Любовь у крестьянства

«Любовь - занятие праздных», - говорили еще в древности. Развитие эротической культуры, обогащение телесной и душевной, моральной и эстетической сторон любовного чувства предполагает наличие свободного времени. Тяжелые условия существования, утомительный физический труд, патриархальность отношенийоставляют мало возможностей для постижения «науки страсти нежной». Положение крестьян еще более отягощалось их крепостной зависимостью от дворян, которые, по словам русского ученого С.С. Шашкова «смотрели на брак простонародья, как на случку лошадей и собак, полезную для них произведением на свет потомства» . В Европе феодалы пользовались правом «первой ночи», позволявшим им проводить брачную ночь с невестой зависимого крестьянинаили получить от него «брачный выкуп». В России помещики не имели «законной» власти надновобрачной, но полное бесправие крепостных делало крестьянок, по сути, беззащитными перед домогательствами их хозяев.

В брачные отношения крестьяне вступали по воле их родителей, исходивших преимущественно из хозяйственных соображений, причем часто практиковались ранние браки, когда молодые, будучи еще подростками, не были готовы к совместной жизни ни физически, ни духовно. Отношения между полами отличались грубостью, мужья часто били своих жен, что было укоренено в качестве обычая. Супружеские измены осуждались (особенно измена жены мужу), но в больших семьях их главы нередко принуждали своих младших снох к сожительству, что в России получило название «снохачество», широкое распространение которого отмечали И.С. Тургенев, Н.С. Лесков, В. Д. Набоков. В крестьянском «мире», для которого семья была ячейкой общины, а брак - орудием деторождения,было мало простора для развития любовного чувства. Суть брачно-семейной жизни виделась членам сельской общины, прежде всего, в исполнении долга перед ней, и лишь потом в обретении любви («стерпится - слюбится»).

Но признание того, что долг перед общиной ставился выше любовной страсти, не означает, что крестьяне были неспособны к индивидуальной любви. Вывод Н.М. Карамзина - «И крестьянки любить умеют» -из его повести «Бедная Лиза» в свое время поразил дворянскую Россию своей жизненной правдой. Крестьянство внесло в историю любви высокое чувство долга, сознание ответственности за судьбу супруга и детей, в чем была особая заслуга женщин из этой среды. А борьба крестьян за отмену права «первой ночи», которая веласьв европейских странах, стала одним из импульсов к формированию чувства достоинства у «третьего сословия».

Таким образом, средневековьевошло в историю любви как эпохастановления этого чувства как гармонии половой страсти и духовного союза, за которымпризнается большое воспитательное значение для личности мужчин и женщин. Однако любовь в это время еще не воспринималась ни как нравственная основа, ни как необходимое условие брака. Более того, религиозная экзальтация, присущая средневековому обществу, выражалась в появлениине только рыцарских романов, где женщинапрославлялась как Прекрасная дама, но и трактатов наподобие «Молота ведьм», в которых она обличалась в качестве носительницы ереси и колдовства и служанки дьявола.

Литература :

Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. - М.: Прогресс, Прогресс-Академия, 1992. - 376 с.
Сосновский А.В. Лики любви (Очерки истории половой морали). - М.: Знание, 1992. - 208 с.
Григорий Турский. История франков. - М.: Наука, 1987. - 464 с.
Бартольд В.В. Ислам и культура мусульманства. - М.: МГТУ, 1992. - 144 с.
Оссовска М. Рыцарь и буржуа: Исследование по истории морали. - М.: Прогресс, 1987. - 528 с.
Хёйзинга Й. Осень Средневековья. Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах. - М.: Наука, 1988. - 540 с.
Greaves M. The Blazon of Honour: Studies in Mediaeval and Renaissance Magnanimity. - London: Methuen, 1964. - Pp. 142.

В этой заметке я, конечно, не претендую на полное раскрытие темы: очень уж она обширна. Просто изложу некоторые факты, которые нужно принимать к сведению, когда мы рассматриваем сюжеты истории средневековья.

Во-первых, брак никакого отношения к любви не имел. С римских времён и до Высокого Средневековья брак был исключительно гражданским институтом, заключавшимся в высшем сословии с помощью юридических процедур (заключение контракта), а в других сословиях и вообще «по-простому» (вплоть до умыкания невест). Движущей силой всегда был расчёт, и не только у аристократов: завладеть хорошим приданым, укрепить дружбу с другим правителем или вилланом из соседней деревни.

Общеупотребимым церковным таинством брак стал на Западе веках в 12-м - 13-м, а в Византии - на рубеже 13-го и 14-го веков (на Руси примерно тогда же). Но это не вызвало дерационализацию семейных отношений. Христианская церковь имела совершенно определённое мнение на этот счёт: мужчины и женщины создают семьи только для того, чтобы продолжать род человеческий. Заниматься плотской любовью ради получения удовольствия - большой грех (потому противозачаточные средства, если я не ошибаюсь, под запретом у католиков до сих пор); к жене следует относиться с уважением, и не более, поскольку любовь к ней отвлекала бы христианина от главного - любви к Богу. Священники избавлялись от такого соблазна, принося обет безбрачия.

Женились и выходили замуж очень рано: брачный возраст для мужчин наступал в 14 лет, для женщин - в 12, но помолвки заключались ещё раньше, когда жених и невеста были совсем детьми. Таким образом, у молодёжи не было никакой возможности хоть немного поучаствовать в выборе пары - чтобы подобранный родителями вариант был если не привлекательным, то хотя бы терпимым. Правда, члены высокопоставленных семей в любом случае не видели своих невест до свадьбы. Иногда это приводило к очень неприятным казусам, когда выяснялась полная сексуальная несовместимость новобрачных.

Этим, наверное, объясняется тёмная история со второй женитьбой Филиппа-Августа - на Ингеборге Датской, которая после первой же брачной ночи отправилась в заточение, а жених начал поиски новой невесты; московский князь Семён Гордый не смог довести до конца свой второй брак, поскольку ему чудилось, будто жена пахнет мертвечиной; Лешко Чёрный прожил жизнь в вынужденно целомудренном браке с Агриппиной Ростиславной.

Но чаще случалось иначе: мужчина исправно делал жене детей, а для утех находил других женщин, как правило, простого звания. Писателям 19-го века оставалось придумывать романтические истории об Агнессе Сорель, о Бланке Ланчия (матери Манфреда), о прекрасной еврейке Эстер, рожавшей бастардов Казимиру Третьему, и о других подобных персонажах. Не уверен, что в этом контексте стоит говорить о любви: монархам были нужны развлечения, а красивые простолюдинки, конечно, не могли отказать им в этом. Вассалы не видели в этом ничего плохого - до тех пор, пока любовницы и бастарды их сеньоров не оказывались в опасной близости к престолу. А тогда начинались бунты: галицкие бояре сожгли заживо любовницу Ярослава Осмомысла Настасью и заставили своего господина вернуться к жене. Но некоторым бастардам всё-таки удавалось получить престол в порядке исключения. Так пришли к власти Трастамарский дом в Кастилии, Авиза и Браганца в Португалии. Кстати, Елизавета Петровна родилась вне брака, но на престол взошла, а Романовы-Голштейн-Готторпские происходят от её старшей сестры Анны, тоже незаконнорождённой.

Вот женщины в своей личной жизни были намного более ограничены. Это понятно: наследников они должны были рожать именно от мужей. К тому же женщина - виновница грехопадения, «сладкое зло», управляющее миром. От неё требовалось соблюдение единственной заповеди, универсальной для феодальной эпохи: женщина должна была сохранять верность мужу. На той же верности, как ни странно, была основана и куртуазная любовь. У настоящего рыцаря должна быть дама сердца, и в качестве таковой часто выбирали жену сюзерена, делая её объектом платонического обожания. Дама сердца=сеньора; любовь оказывалась разновидностью вассалитета, подобно религии (мы же помним, как умирающий Роланд вручал перчатку Богу, своему верховному сюзерену). Мужу дамы не о чем было беспокоиться: поклонники его жены сохраняли верность и ему, ничего не требуя от любимой. Всё, что получил от королевы Гвиневры Ланселот (если верить куртуазной версии сюжета), - один-единственный поцелуй. И тот был подарен ему после принесения вассальной присяги.

Правда, были у этого сюжета и другие версии. Некоторые пишут, что доблестного рыцаря застали в постели с женой его короля, из-за чего Ланселоту пришлось перебить кучу народа. Изольда тоже была замужем - за королём Марком, но всё же полюбила Тристана и отдалась ему. Для автора романа эта любовь безусловно греховна, и она приводит героев к ужасному концу, но важно отметить, что они ни в чём не виноваты: случайно выпили приворотное зелье, предназначавшееся для Изольды и Марка, и с тех пор ничего не могли с собой поделать. Несчастный случай, если можно так выразиться.

Таковы два главных сюжета средневековой литературы о любви: Тристан и Изольда, Ланселот и Гвиневра. Оба о любви замужней женщины и вассала её мужа. Тема опасная, в каком бы душеспасительном ключе она ни раскрывалась, к тому же с 13-го века женщины высшего и третьего сословий всё активнее читали книги. Если верить Данте, именно история о жене Артура спровоцировала начало преступной любовной связи между Паоло Малатеста и женой его брата Франческой («В досужий час читали мы однажды// О Ланчелоте сладостный рассказ»). В результате старший из братьев Малатеста стал Каином… А Данте, встретив два бесплотных духа в соответствующем круге ада, горюет не только о страшной судьбе двух влюблённых, но и о том, что понесённое ими наказание вполне заслуженно.

Бывали и другие примеры пагубного влияния романов на умы. Любовь двух нормандских дворян к невесткам французского короля Филиппа Красивого не нашла своего певца, но стала, как говорят, дальним поводом к Столетней войне. Ну да Бог с ним.

Сам Данте, кстати, любил свою Беатриче во вполне средневековом духе: «гений чистой красоты», полурелигиозный символ, бесплотное существо, место которого в раю, а не на земле. Там он её и поместил, рядом с Иисусом Христом; а на земле у Данте была жена, Джемма Донати, и по крайней мере трое детей.

Вывод понятен: о любви люди средневековья могли почитать в книгах, коли были грамотны, а жизнь шла своим чередом - отдельно от высоких чувств. И шла неплохо. По крайней мере, человечество не вымерло, а это уже дорогого стоит).

После крушения Римской империи в Западной Европе наступили большие перемены, затронувшие все стороны бытия, в том числе и сексуальную. Жену покупали, вопрос о любви не вставал. Замужняя женщина, считаясь собственностью мужа и не имея прав, занимала определённое положение и могла жить в безопасности в собственном клане. С другой стороны, чужая женщина становилась добычей любого мужчины. Каждой глупой девушке, вышедшей без сопровождения, следовало от любого прохожего ожидать нападения и изнасилования. Хотя в племени насилие было серьёзным преступлением, добродетель чужой женщины никого не заботила. Терпимое отношение к случайному насилию, естественно, укоренилось в сознании в качестве нормы, что, с точки зрения постороннего наблюдателя, приводило некоторых женщин к моральной распущенности.

Существуют живые истории и свидетельства грубости дохристианских народов всей Европы, от Ирландии до Финляндии, где женщины племени, даже самые уважаемые и благородные жены, демонстрировали своё тело и предлагали соитие в качестве жеста гостеприимства. Подобное предложение делалось с одобрения или даже по приказу мужа.
В 610 г. королева Ольстера и её придворные дамы вышли встречать почётного гостя обнажёнными до пояса и подняли юбки, «открыв интимные части тела» в знак высокого уважения. Король Ольстера устроил для гостя и его сопровождающих великое пиршество, предоставив каждому для сексуальных забав по пятьдесят женщин, в том числе королеву и своих дочерей.
Правило гостеприимства, согласно которому все имеющееся в доме хозяина, включая жену и дочерей, предоставляется в распоряжение гостя, сохраняется до сих пор у эскимосов и у некоторых кочевых арабских племён.

Христианские миссионеры, ужасавшиеся упадку сексуальных нравов Рима, который пытался запретить их религию, двигались к дальним границам погибавшей империи, но и там находили сексуальную свободу, подкреплённую языческой верой. И началась великая битва за искоренение секса в любом виде и форме. Миссионеры верили, будто все женщины привлекают и искушают мужчин с помощью магии и колдовства. Сначала гнев первых церковных лидеров, вызванный сексуальной распущенностью, обрушивался только на женщин, и наказание виноватого мужа никогда не бывало столь строгим, как женщины-прелюбодейки.

Любовь плотская не просто отодвигалась на задний план – она отвергалась. Никто не признавал нормального удовольствия от занятий супругов любовью. Совокупление отвечало одной цели – производству потомства. Одним из результатов внедрения в сознание религиозных людей чувства вины стал грандиозный всплеск сексуальных извращений, Устраивались оргии умерщвления плоти, самобичевания, распространялось ношение власяниц, возникала масса прочих неврозов. Для супружеских пар придумали ханжескую ночную рубашку, плотную, с единственной прорехой, через которую муж мог совокупиться с женой при минимально возможном контакте и удовольствии. Большинству мужчин, не способных или не желавших жить и умереть в целомудрии, христианство предъявило в Европе другое требование – сохранять моногамию.
Грехом считалось соитие в дневные часы, перед ужином и после завтрака, нельзя было заниматься любовью на Страстной неделе, по постным дням, во время Великого поста, во время беременности и в течение определенного периода после родов, в ночь перед и в ночь после посещения церкви, за час до и через час после молитвы, пения псалмов, чтения Писания.
Некоторые священники вносили дополнения в эти правила, в том числе одно весьма странное, требовавшее сексуального воздержания три дня и три ночи после свадьбы. В итоге пара, решившая соблюдать все заповеди насчет сексуальных запретов и регулярного посещения церкви, вообще никогда не вступила бы в физическую близость.
Адский пламень сулили участникам пасхальной службы, занимавшимся любовью накануне ночью. Сексуальные преступления, ныне преследуемые гражданскими властями, ранняя церковь наказывала с ошеломляющей жестокостью. Сводней казнили, вливая в горло расплавленный свинец. Соблазнитель и жертва, безуспешно сопротивлявшаяся его домогательствам, приговаривались к смерти.

«Папа Григорий Великий на пороге Средневековья объявил тело «отвратительным вместилищем души». В эпоху раннего Средневековья идеал человека общество видело в монахе, умерщвлявшем свою плоть, а знаком высшего благочестия считалось ношение на теле власяницы. Воздержание и целомудрие причислялись к высшим добродетелям. Чревоугодие и сладострастие порицались как самые тяжкие смертные грехи. Источник бед человеческих – первородный грех, в Книге Бытия трактовавшийся как грех гордыни человека и его вызова Богу, – в Средние века считался грехом сексуальным. При таком осмыслении поступка прародителей человечества главным пострадавшим становилось тело. Первые мужчина и женщина были осуждены на труд и на боль. С тех пор мужчина должен был в поте лица трудиться, добывая пропитание, а женщина – в муках рожать детей. Наготу своего тела им следовало скрывать. В оценке этих последствий первородного греха люди Средневековья зашли чрезвычайно далеко.» (Ле Гоф. «История тела в Средние века».)

Гомосексуализм жестоко преследовался. Святой Василий утверждал, что этот грех подобен убийству, идолопоклонству и колдовству и, наряду с ними, должен караться смертью. Эльвирский собор запретил совершать над гомосексуалистами последние предсмертные ритуалы. Но, как ни странно, лесбиянки в тот период получали сравнительно незначительное наказание. В VII в. по Кодексу Теодора за связь женщины с женщиной назначалось трехлетнее заключение. Это, может быть, объяснялось тем, что от женщин, в отличие от мужчин, и не ожидали высокоморального поведения.

Религиозные запреты на сексуальные отношения в средневековой Европе привели к непомерному множеству случаев адюльтера, замаскированного под конкубинат. Последний был в Германии признанной практикой, а в Ютландии по закону сожительница, разделявшая с мужчиной постель в течение трех лет, обретала законный статус жены.
Священнослужители по всей Европе тайно или открыто практиковали конкубинат, несмотря на принятые против него законы. Попытки церкви принудить своих служителей к безбрачию вызывали нескончаемый поток жалоб. Известно, что у Генриха III, епископа Льежского, было шестьдесят пять незаконнорожденных детей, а епископ Сенский в X в. «забавлялся в аббатстве Св. Петра, выгнав оттуда монахов и устроив в трапезной гарем из сожительниц, в клуатре же разместил своих гончих и соколов».

Система отношений духовенства и мирян окончательно сложилась в XI веке, во времена папы Григория VII (1073–1083). Григорианская реформа вызвала серьёзные изменения внутри Церкви, прекратила торговлю церковными должностями (симонию), запретила конкубинат священников. А самое главное – она поставила преграду между духовенством и светскими лицами. После первого Латеранского собора священнослужителям надлежало вести себя как монашеству, то есть воздерживаться от пролития спермы и крови, которые развращают душу и препятствуют нисхождению Святого Духа. Так возникло сословие, состоящее из холостяков. Что же касается мирян, то им надлежало пользоваться своим телом так, чтобы обеспечить себе спасение. В их сообществе вводились ограничительные рамки патриархального, моногамного и нерасторжимого брака.

В сексуальном поведении была установлена иерархия дозволенного. На самой вершине пребывала девственность, сохранение которой в течение жизни именовалось целомудрием. За ней следовало целомудрие вдовства и, наконец, целомудрие в браке.
Идеологическая и доктринальная власть Церкви выражалась в практике наложения наказаний. О ней свидетельствуют специальные учебники, предназначенные для священников, которые принимали исповеди. В них перечислялись все грехи плоти, а также налагаемые за них покаяния и епитимьи. Разумеется, один за другим осуждались грехи содомии, мастурбации, прелюбодеяния, так же как и сексуальная связь с монахами и монахинями. Сурового наказания заслуживали и разные «ухищрения», к которым якобы прибегали супруги. Однако такие «ухищрения» являлись плодом больной фантазии самих теологов в большей степени, чем характеристикой реальной жизни каявшихся, на которых церковники показывали пальцем. Подобный контроль над сексуальной жизнью супругов, предписывавший, кроме того, полное воздержание во время Рождественского, Великого и Троицкого постов и в другие постные дни, сильно повлиял не только на ментальности Средневековья, но и на демографическую ситуацию. Дело в том, что сексуальная свобода допускалась всего сто восемьдесят или сто восемьдесят пять дней в году.

Предлагалось множество способов исцеления обезумевших от любви и от похоти. «Венера замерзает без хлеба и вина», поэтому пациентам следовало носить «на теле власяницу, ходить босиком в холод, то и дело себя бичевать по примеру монахов, но прежде всего поститься».
Брак считался прискорбным событием, невзирая на сакраментальную ауру. Невозможность полностью подавить основной человеческий инстинкт имела определённые побочные следствия. Если личные повседневные жизненные привычки людей можно было критиковать и держать под контролем, настоящие прегрешения цвели пышным цветом. В результате они превратились в неизбежное зло и даже были признаны церковью.

«Проституция вскоре стала считаться нормальной и важной составляющей жизни общества. Фома Аквинский назвал проституцию необходимым придатком морали: «При дворце необходима выгребная яма, чтобы весь дворец не вонял».
Папы взимали налоги с римских борделей, и в X в. общий доход составил 20 тысяч дукатов. Германские епископы также видели в находившихся под их контролем борделях важный источник прибыли, а порой, как в Вюрцбурге, бордели служили заманчивой приманкой для ищущих службы священников.
В 1442 г. архиепископ Майнский возмущенно жаловался на светские власти города, которые подорвали его доход от борделей, открыв конкурентное заведение ради сокращения налогов с граждан.»

Противостояние разных общественных категорий прослеживалось даже в сексуальной сфере. Так, супружеские союзы в благородных и знатных семьях невозможно себе представить без внебрачных связей. У имущих людей полигамия считалась приличной и действительно допускалась. Среди неимущих строже соблюдалась установленная Церковью моногамия. Что же касается целомудрия, то оно являлось весьма редкой добродетелью и оставалось уделом монастырской элиты, ибо большая часть белого духовенства имела сожительниц, если только священники не были совершенно открыто женаты.

Своеобразным ответом на церковные и социальные запреты стала куртуазная любовь. Придворные обычаи воздвигали барьер между мужским и женским миром, порождавший непонимание и недоверие с обеих сторон. В возрасте семи лет мальчиков отнимали от матерей, и их дальнейшая жизнь проходила исключительно среди мужчин. Подобная практика не только способствовала развитию гомосексуальных наклонностей, порождала не только образ недоступной утешительницы, но и пугающие предположения о том, чем могут заниматься женщины в своём кругу. Мужчины приписывали женщинам таинственную и опасную власть, влекущую и отталкивающую одновременно.

Историки литературы восстановили модель куртуазной любви по сохранившимся поэтическим текстам того времени. Модель эта проста. В центре её находится замужняя женщина, «дама». Неженатый мужчина, «юноша», обращает на неё внимание и загорается желанием. Отныне, поражённый любовью (любовь означала тогда исключительно плотское влечение), он думает только о том, чтобы овладеть этой женщиной. Для достижения цели мужчина делает вид, что подчиняется во всем своей избраннице. Дама - жена сеньора, нередко того, которому он служит, во всяком случае, она хозяйка дома, где он принят, и уже в силу этого является его госпожой. Мужчина, однако, всячески подчёркивает своё подчинение. Он, как вассал, встаёт на колени, он отдаёт себя, свою свободу в дар избраннице. Женщина может принять или отклонить этот дар. Если она, позволив себе увлечься словами, принимает его, она более не свободна, так как по законам того общества никакой дар не может остаться без вознаграждения. Правила куртуазной любви, воспроизводящие условия вассального контракта, по которому сеньор обязан вассалу теми же услугами, что получил от него, требуют от избранницы в конце концов предаться тому, кто принёс себя ей в дар. Однако дама не может располагать своим телом по своему усмотрению: оно принадлежит её мужу. Все в доме наблюдают за ней, и если она будет замечена в нарушении правил поведения, её объявят виновной и могут подвергнуть вместе с сообщником самому суровому наказанию.
Опасность игры придавала ей особую пикантность. Рыцарю, пускавшемуся в любовное приключение, надлежало быть осторожным и строго соблюдать тайну. Ритуал предписывал женщине уступить, но не сразу, а шаг за шагом умножая дозволенные ласки, с тем чтобы ещё больше разжечь желание почитателя.

«Почему все же феодальная аристократия приняла правила игры в куртуазную любовь? Чтобы ответить на этот вопрос, нам следует рассмотреть матримониальные обычаи того времени. Для ограничения наследственных разделов требовалось сократить количество браков, в которые вступали сыновья благородных родов. Обычно семья стремилась женить одного, по преимуществу старшего, сына. Остальные, предоставленные самим себе, оставались в своём большинстве холостыми. В XII в. благородное рыцарство состояло главным образом из «юношей», взрослых неженатых мужчин, чувствовавших себя обездоленными и завидовавших мужьям. Они не испытывали ущемления в половой жизни, но проститутки, служанки и незаконнорожденные, к чьим услугам они прибегали, были слишком лёгкой добычей. Достоин восхищения был тот, кто овладевал женщиной своего круга. Символический подвиг, предел юношеских мечтаний, заключался в том, чтобы дерзко соблазнить жену брата, дядюшки или сеньора, нарушив самые строгие запреты и презрев величайшую опасность, так как к верности жён (наряду со способностью их к деторождению) предъявлялись жёсткие требования: от этого зависела правильность наследования. Двор был тем местом, где особенно процветала охота за благородными женщинами. Следовало ввести эту охоту в рамки определённых правил. Отношения между мужским и женским миром, которые сложились в результате аристократической матримониальной политики, таили в себе опасность. Куртуазная литература разработала своеобразный кодекс, положения которого имели целью ограничить ущерб, наносимый сексуальной распущенностью.» (Ж. Дюби. «Куртуазная любовь»)

Куртуазная любовь способствовала утверждению существующего порядка, проповедуя мораль, основанную на двух добродетелях: выдержке и дружбе. Рыцарь должен был уметь владеть собой, укрощать свои порывы. Правила игры, запрещающие грубо овладевать женщинами из хорошего общества, предполагали благородные пути для их завоевания.
Дикарское отношение мужчины к любой беззащитной женщине, ограниченное только страхом перед Божьей карой, претерпевало постепенное, но фантастическое превращение, в результате которого женщина из пропасти вознеслась на небеса.

Конечно, любовный культ охватывал только богатых. Крестьяне были заняты жизнью, совокуплением, производством детей.

«Сексуальная распущенность в средневековые времена никогда не исчезала, и обычаи куртуазной любви открывали возможность преодолеть это зло. То и дело вспыхивали более похотливые чувства, порожденные порой идеями, принесёнными из Святой Земли и из экзотических стран, расположенных по дороге туда. Одним из результатов крестовых походов стала популярность публичных бань. Знакомство крестоносцев с приятным и полезным гигиеническим средством – тёплой ванной – привело к сооружению общественных бань по всей Европе. К XII в. на каждой большой улице Парижа стояла своя баня, вскоре превращавшаяся в бордель. В каждом крупном европейском городе их было несколько и по одной в самых больших деревнях.
Популярный обычай позволял сбросить обременительные сковывающие одежды. В германских городах банщик расхаживал по улицам и трубил в рожок, объявляя, что вода согрелась. Целые семьи почти обнажёнными выходили из дому, направляясь к баням. Когда для борьбы с бесстыдством устроили раздевалки, ситуация только ухудшилась, ибо раздевалками пользовались представители обоих полов. В банях творилось такое, что их уже не посещали уважаемые женщины, вместо них туда хлынули проститутки.» (Картлэнд. «Таинство любви сквозь призму истории»)

В Лондоне бани на южном берегу Темзы в царствование Генриха II официально считались борделями и оставались ими до Реставрации. Оригинальное название «парилка» превратилось в синоним публичного дома.

Рыцарство со всеми его официальными ритуалами и культом чести отразилось на женщине не меньше, чем на религии и политике. Вновь открытое классическое искусство породило страсть к языкам и учению. Сокровища греческой и латинской литературы стали доступными всей читающей публике. Впервые многие женщины получали высокое образование, часто владели несколькими языками.

«Для более позднего Средневековья характерно колебание между подавлением сексуальной свободы и новым ее обретением. В XIV веке, в эпоху кризиса, более актуальным оказалось стремление заселить землю, нежели небо, что привело к распространению ценностей, связанных с сексуальной жизнью. Отныне, как пишет Жорж Дюби, «борьба будет идти не между плотским и духовным, а между естественным и тем, что ему мешает». (Ле Гоф. «История тела в Средние века»)

Несмотря на показное великолепие и высокие идеалы, куртуазная любовь развращала мужчин и женщин. Она автоматически объявляла чувства супружеской пары друг к другу похотью и провозглашала истинными символами любви бесцельное извращённое поведение и причитания трубадуров.
Для среднего класса, главным образом для купцов и торговцев в городских районах, устроенный брак по-прежнему оставался обычным способом улучшить судьбу сына и избавиться от дочери.
Среди крестьянства сохранялись старые свободные обычаи. Можно было овладеть любой девушкой-служанкой, традиционно считавшейся партнёршей для сожительства. В обоих случаях любовь если и возникала, то сопутствовала или приходила в результате союза, не служа стимулом к его заключению.

Родился ещё один вечный конфликт между душой и телом. Одна часть общества вознесла женщину так высоко, что церковь встревожилась. Другая часть общества считала целью мужчины как можно скорее лечь в постель с женщиной. Это тоже тревожило церковь, глубоко убеждённую, что плотская похоть – козни дьявола. Церковь и государство должны были найти виновного и довольно легко нашли – ведьм.
Два инквизитора из Северной Германии по заказу Папы опубликовали книгу. Они лично допрашивали сотни несчастных женщин и пришли к решительным заключениям: «Все ведьмовство идет от плотской похоти, ненасытной у женщин».
Сексуальные сновидения, вызванные, вероятно, куртуазными запретами, приписывались махинациям женщин, эксцентричных старух или юных распутниц. Загадочные и ужасные эпидемии сифилиса, поражавшие Старый Свет после возвращения моряков Христофора Колумба, объяснялись действием черной магии.

«Правдивые и выдуманные непристойные рассказы о ведьмах, совокуплявшихся с сатаной в виде призрака или животного с копытами, служили волнующим доказательством сексуальной окраски колдовства. Всеобщее убеждение в способности колдунов – мужчин и женщин – летать было явным психологическим проявлением сексуального возбуждения перед финальным экстазом. Отягощенное чувством вины и разочарованием поколение превратило колдовство и охоту на ведьм в главный фактор истории человеческой любви. Женщины выпрашивали у ведьм любовное зелье, мужчины требовали снадобий от импотенции, просили наложить заклятие на мужские достоинства своих соперников. Настоящие психопаты осмеливались принимать участие в шабашах ради сексуальных оргий или просто для эксперимента, как выяснялось на судилищах над ведьмами.
Разумеется, для садистов и мазохистов это был просто праздник. Они подвергали ведьм жесточайшим мучениям и пытками извлекали из них все сексуальные подробности до последней.» (Картленд. «Таинство любви сквозь призму истории»)

Попытки исключить из любви секс при условии, что она останется гетеросексуальной, были, естественно, невозможными – ни в целом, ни в отдельных случаях. У всех королей и герцогов имелись любовницы и незаконные дети, их жены обвинялись в плотских утехах, пусть даже на основании сомнительных доказательств. Сексуальные излишества и извращения практиковались знатью в немслимых масштабах.
В этом смысле представители семейства Борджиа отнюдь не казались современникам ужасающим исключением. Запись в дневнике Бурхарда о приеме, данном одним из Борджиа, дает некоторое представление о разврате, которому они предавались публично:

«Вечером 30 октября 1501 года было празднество в покоях герцога Валентинуа (Цезаря Борджиа) в папском дворце. Присутствовали пятьдесят проституток, известных как куртизанки, не из простонародья. Сначала они были в одеждах, потом полностью обнажились. Ужин кончился, стоявшие на столах зажженные свечи опустили на пол и стали бросать каштаны, а обнаженные проститутки собирали их, ползая на четвереньках между канделябрами. Папа, герцог и его сестра Лукреция наблюдали. Наконец вынесли шелковые плащи, рейтузы, броши и прочее, обещая в награду тому, кто совокупится с самым большим числом проституток. Все это происходило публично. Зрители, выступавшие в роли судей, выдавали призы тем, кого признали победителем».

Проституция всегда служила клапаном, предохраняющем от взрыва перегретый котел, так что в эпоху Ренессанса она срабатывала столь же безотказно и четко, как и во все иные эпохи, но при всем этом она еще и обрела статус, которого ранее не имела: она была узаконена как социальный институт, перед которым поставлена благородная цель защиты «брака, семьи и девичьей чести». Этот статус, естественно, стимулировал бурный рост числа борделей. Любой захолустный городок имел в ту эпоху свой так называемый «женский дом». В городах побольше уже наблюдались целые улицы, заселённые «жрицами любви», а в крупных городах – большие кварталы.
Довольно часто функции борделей исполняли трактиры и, конечно же, бани, предоставлявшие жаждущим клиентам все мыслимые и немыслимые услуги того свойства, которое в эпоху Возрождения уже не называлось интимным. Необычайное развитие получило и сводничество, которым занимались не только официальные подонки общества, но и его сливки – дворянство, духовенство, военные – в общем, все, кому не лень… Одну из категорий сводников составляли сутенеры, так называемые «милые дружки», которые были любовниками проституток и одновременно поставщиками клиентов для них – самый гнусный и презренный слой этого подножья общественной пирамиды.

«В Испании XV века деятельность сутенеров приняла такие общественно-опасные формы, что король Генрих IV в 1469 году специальным указам запретил проституткам иметь любовников и содержать их.
Считались предосудительными не только содержание проституткой сутенера, но и вообще ее неформальные связи вне профессиональных занятий. В эпоху Возрождения подавляющее большинство публичных домов находилось в ведении городских властей и приносило городу весьма существенный доход, так что любовные связи проституток расценивались как злонамеренный подрыв городской экономики.
Городская казна пополнялась и за счет налогов, которые должны были платить вольные проститутки, не проживающие в борделях, а также бродячие, приехавшие в данный город «на гастроли». (Гитин. «Всемирная история без комплексов и стереотипов»)

Но, конечно, основными налогоплательщиками были бордели. Их хозяева, вступая в должность, приводились к присяге. Они обязывались честно содержать дом, снабжать своих подопечных пищей, одеждой и вообще всем необходимым, не допускать в борделе азартных игр, не допускать в бордель священников, детей и нехристиан, заботиться о здоровье девушек, запрещать сношение с ними во время менструаций, болезней и беременности, а также не предпринимать ничего кардинального без ведома городского совета.
Широкое распространение получила и гомосексуальная проституция, о которой упоминали Данте, Боккаччо и другие литераторы той эпохи. Италия, несомненно, держала первенство в области развития гомосексуальной проституции, тем самым оправдывая справедливость ярлыка, называемого «итальянская любовь».
Признанной столицей проституции в самом широком понимании этого слова был Рим. Здесь постоянно пребывали десятки тысяч священников, паломников, паломниц, просто приезжих, которых интересовали не только красоты Вечного города, но и возможности спустить пар. И Рим щедро предоставлял эти возможности всем желающим и готовым за них заплатить.
Здесь конкуренцию профессиональным проституткам составляли многочисленные паломницы со всех концов Европы, Северной Африки и Ближнего Востока. Растратив свои деньги ещё по дороге в Рим, они добывали средства на возвращение домой самым простым и доступным способом – проституцией. Это было вполне обычным явлением, которое могло бы вызвать негативную реакцию разве что у мужей этих паломниц, но они были далеко и пребывали в полной уверенности относительно богоугодной миссии своих благоверных, ну совсем как типичные мужья в новеллах Боккаччо.

На церковные соборы съезжались и самые знаменитые куртизанки Европы, которые зарабатывали там целые состояния, обслуживая высшее духовенство. О целибате при этом никто не вспоминал. А бюргерские жены даже не скрывали своего удовлетворения тем обстоятельством, что они составили такую мощную конкуренцию проституткам.
Если в городской ратуше давался торжественный обед в честь какого-либо важного вельможи, осчастливившего город своим посещением, рядом с ним всегда усаживали красивую проститутку, которая обязана была, в довершение всего прочего, выслушивать его идиотские остроты и заливисто смеяться после каждой из них.

Обеспечное дворянство сделало своим культом рафинированное наслаждение, которое не могли предоставить проститутки. Время повелело возродить институт античного гетеризма. Гетера, как и в греко-римские эпохи, становится предметом роскоши. Она приравнивается к экзотическому зверю, которого окружают заботой и лаской. Ей дарят драгоценности, роскошные особняки и кареты, в ее честь устраиваются пышные приёмы. Так возродился забытый в средневековье тип свободной образованной женщины, которая могла своей рафинированностью и красотой заработать достаточное количество средств, чтобы из бесправной рабыни превратиться во всевластную госпожу.

«Проституция по-прежнему оставалась нормальным явлением городской жизни, и мало кто видел в содержании борделя хоть что-нибудь возмутительное или постыдное. Реалистично мыслящие власти эпохи Тюдоров хотели контролировать, а не запрещать торговлю любовью. Законы о проституции, впервые изданные в царствование Генриха II, свидетельствуют о примечательном уважении свободы личности. В числе статей следующие:
ни один содержатель парильни или его жена ни одной женщине из числа зарегистрированных не должны позволять или запрещать свободно приходить и уходить в любое время;
ни один содержатель парильни не должен кормить женщину, она должна питаться в других местах по своему усмотрению;
нельзя брать за комнату с женщины больше четырнадцати пенсов в неделю;
нельзя держать свободную женщину против ее воли, толкая на прегрешения;
свободная женщина не должна брать деньги, ложась с мужчиной, если она не ложится с ним на всю ночь до утра.
Должно быть, потому, что восемнадцать известнейших бань в Саутуорке находились в то время под надзором епископа Винчестерского, парильни закрывались на Страстной неделе. Позже закон запретил эксплуатировать любую женщину с «опасным заразным физическим недостатком». На это не обращали внимания, в результате чего Генрих VIII завоевал репутацию человека высокой морали, закрыв на время все бордели Саутуорка, хотя для самого короля причиной послужило широкое распространение сифилиса.» (Картленд. «Таинство любви сквозь призму истории»)

Парильни спокойно существовали, пока режим Кромвеля не покончил с ними, наряду с многими другими приметами Весёлой Англии, сохранившимися со времён Тюдоров.

Назад Вперед

Многие представления о сексе и морали мы переняли из тех тёмных времён, когда подавляющее большинство видов секса характеризовалось коротким, но ёмким словом «блуд» и порой каралось отлучением от церкви и прочими жесткими мерами наказания, вплоть до смертной казни.

1. Куртуазная любовь

Вполне допустимая форма любви, которую церковь даже приветствовала. Эта возвышенная страсть между рыцарем и прекрасной дамой не имела ничего общего с чем-то физическим. Рыцарю полагалось совершать подвиги, а даме желательно было оставаться невинной или быть замужем за кем-то другим.

2. Супружеская измена и добрачные связи

Известен случай, когда французский король Филипп, уличив собственных дочерей в связях с некоторыми из своих вассалов, двух из них отправил в монастырь, а третью убил. Что же касается провинившихся придворных, они были подвергнуты жестокой публичной казни. Дело было не только в церковных догматах. Соблюдение супружеской верности женами являлось единственным надёжным средством, которое позволяло мужчинам дворянского происхождения быть уверенными в том, что их дети - действительно их дети.

В деревнях подобные ограничения были не такими серьезными, так как сексуальная распущенность отмечалась буквально повсюду. Церковь боролась с этим, принуждая грешников вступать в законные браки, и если те так и поступали, даровала им прощение.

3. Допустимые позы

Церковь диктовала даже то, как именно люди должны заниматься сексом. Все позы, кроме «миссионерской», считались грехом и были запрещены. Под строжайший запрет попадали также все виды половых контактов, которые не приводили к рождению детей, что было, по убеждению пуристов, единственным поводом для занятий любовью. Нарушители карались сурово: три года покаяния и служения церкви за секс в любой из «греховных» позиций.

4. Однополая любовь

В 12-13-м веках содомитов было принято жечь на кострах, вешать, морить голодом до смерти и пытать — разумеется, чтобы «изгнать демона» и «искупить грех». Однако существуют свидетельства того, что некоторые представители высшего общества всё же практиковали гомосексуализм. Церковь вынуждена была закрывать на это глаза в силу высокого общественного положения грешников.

5. Аморальная мода

Одним из популярнейших модных аксессуаров у мужчин в Средние века был гульфик - лоскут или мешочек, который крепился к передней части брюк, чтобы подчеркнуть мужественность. В результате область промежности мужчины выглядела весьма внушительно. Разумеется, церковь не признавала эту «дьявольскую моду» и всячески пыталась препятствовать её распространению. Однако на королей и самых знатных придворных её власть не распространялась.

6. Фаллоимитаторы

Есть некоторые свидетельства, что искусственные пенисы активно использовались в Средние века. В частности, это подтверждают записи в «покаянных книгах» - сводах наказаний за разнообразные грехи. Вот одна из них:

«Вы сделали что-то, что некоторые женщины делают с предметами, имеющими форму фаллоса, размер которых соответствует греховности их желаний? Если да, вы должны каяться на все святые праздники в течение пяти лет!»

7. Девственность

Средневековье высоко ценило девственность, проводя параллель между целомудрием простой женщины и непорочностью Девы Марии. В идеале девушке следовало беречь свою невинность как главное богатство, но на практике это редко кому удавалось: мораль была весьма условна, а мужчины грубы и настойчивы (особенно это касалось низших сословий). Понимая, как трудно женщине оставаться целомудренной в таком обществе, церковь разрешила покаяние и отпуск грехов не только для недевственных девушек, но даже и для родивших детей.

8. Проституция

Как ни странно, товарно-денежные отношения в сексуальных связях расценивались церковью как способ предотвращения супружеской измены (!) и гомосексуализма, то есть как то, без чего невозможно обойтись. Святой Фома Аквинский писал: «Если мы запретим женщинам торговать своим телом, похоть выплеснется в наши города и разрушит общество».

9. Контрацепция

Контрацепция рассматривалась церковью скорее как незначительный моральный проступок, чем как серьёзное прегрешение. Люди пользовались презервативами из кишечников или мочевых и желчных пузырей животных. Такие презервативы использовались по многу раз. По всей видимости, их функция состояла не столько в защите от нежелательной беременности, сколько в профилактике венерических заболеваний, в частности, широко распространённого в Европе сифилиса. А вот за уклонение от рождения наследников, например по причине бесплодия, виновника или виновницу вполне могли пытать, ведь это было серьезный проступок перед обществом и церковью.

10. Сексуальные расстройства

Если мужчина по неизвестной причине не мог заниматься сексом, церковь отправляла к нему «частных детективов» - умудрённых опытом деревенских женщин, которые осматривали его «хозяйство» и оценивали общее состояние здоровья, пытаясь выявить причину полового бессилия. Если пенис был деформирован или имелись другие заметные невооружённым глазом патологии, церковь давала разрешение на развод в силу неспособности мужа к продолжению рода.